Незримая жизнь Адди Ларю. Виктория Шваб

остаются лишь ее губы на его, а глаза в темноте больше не видны. Легко поверить, что все это правда.

      И Генри на какое-то время исчезает.

      II

      12 марта 2014

      Нью-Йорк

      Адди шагает по городу, листая «Одиссею» при свете фонарей. Давно она не читала ничего на греческом, но стихотворный ритм поэмы затягивает ее в строфы старого языка. На подходе к Бакстеру Адди почти растворяется в образе корабля, бороздящего водную гладь, и мечтает о бокале вина и горячей ванне.

      Но ей не грозит ни то, ни другое.

      Она хорошо рассчитала время – или, наоборот, плохо, как посмотреть, – потому что заворачивает за угол Пятьдесят шестой, как раз когда к парадному входу подруливает черный седан и из него на тротуар выходит Джеймс Сент-Клер. Он вернулся со съемок – загорелый, кажется счастливый и в солнцезащитных очках, несмотря на поздний час.

      Адди замедляет шаг и останавливается на другой стороне улицы, а привратник помогает Джеймсу выгрузить багаж и занести внутрь.

      – Черт, – бормочет она себе под нос, распрощавшись с ночлегом.

      Ни тебе ванны с пеной, ни бутылки мерло.

      Вздохнув, Адди шагает к перекрестку, пытаясь понять, что делать дальше.

      Слева раскинулся Центральный парк, точно темно-зеленое покрывало в центре города.

      Справа изломанной линией возвышается Манхэттен, квартал за кварталом от Мидтауна до Финансового.

      Адди поворачивает направо, держа путь к Ист-Виллидж. В желудке урчит, и где-то на Второй авеню она замечает свой ужин. Парнишка останавливает велосипед у обочины, достает из ящика за сиденьем заказ и несет полиэтиленовый пакет к дому. Адди подкрадывается к велосипеду и заглядывает внутрь ящика. Судя по форме и размеру упаковки, края которой загнуты и скреплены металлическими зажимами, внутри – блюда китайской кухни. Не успевает мужчина у двери расплатиться, как Адди вытаскивает картонную коробку и пару палочек и смывается.

      Прежде Адди стыдилась, что приходится воровать. Но чувство вины, как и многое другое, со временем исчезло. Голод ее не погубит, однако причиняет нешуточные страдания.

      Адди шагает по авеню Си, набивая рот «Ло Мейном», ноги уверенно несут ее по Виллиджу к кирпичному зданию с зеленой дверью. Пустую коробку она бросает в урну на углу и оказывается у двери, как раз когда оттуда выходит мужчина. Адди улыбается ему, он отвечает тем же и придерживает для нее дверь.

      По узким ступеням она поднимается на четыре пролета. Наверху – железная дверь. Адди обшаривает пыльную дверную коробку в поисках маленького серебристого ключика. Это открытие она сделала прошлой осенью, когда они с Сэм ввалились сюда, сцепившись руками и ногами. Сэм прижалась губами к ямке у нее под подбородком, а перепачканные краской пальцы просунула под пояс джинсов.

      Для Сэм это был на редкость импульсивный поступок.

      Для Адди – второй месяц романа.

      Страстного романа, ничего не скажешь, но только потому, что время для нее – непозволительная роскошь.

      Конечно, Адди мечтает лениво проводить утро за чашечкой