…Вот, скажем (сборник). Линор Горалик

ты это рисуешь – совершенно неважно.

      – Абсолютно неважно, – вторит поэт Л.

      – Главное – что ты думаешь о том, что ты рисуешь, – говорит редактор Х.

      – И тогда совершенно неважно, что и как ты рисуешь, – подхватывает поэт Л.

      – Но лучше всего, если при этом ты рисуешь хер черной икрой по белому ковру, – завершает редактор Х.

      – Да, это действительно лучше всего, – соглашается поэт Л.

* * *

      …Вот, скажем, писатель П. старается поддержать своим сочувствием друзей – менеджеров среднего звена:

      – Когда рабочий день чаще раза в месяц – это, конечно, очень тяжело, – говорит писатель П. – А реже – даже приятно.

* * *

      …Вот, скажем, дочь художника К. решает, что для полного раскрытия ее творческого потенциала ей необходимо записаться на курсы кройки и шитья. И ходит на эти самые курсы с большим энтузиазмом. И семья ее тоже с большим энтузиазмом следит за ее прогрессом, интересуется, как прошел урок и что задали на дом.

      – Сегодня мы занимались выворачиванием канта, – гордо говорит дочь художника К.

      – То есть звездное небо – внутри нас, а нравственный закон – над нами? – вворачивает известную шутку художник К.

      – Это Фома Аквинский, получается, – тихо бурчит из угла политолог Ф.

* * *

      …Вот, скажем, поэты Г. и Ц. в ранней молодости снимали комнату у одной скромной петербургской старушки. Старушка была всем хороша, но страсть прижимиста – хотя и богата, по тогдашним петербургским меркам. Поэтов Г. и Ц. она терпела с трудом и больше всего боялась, как бы эти представители творческой интеллигенции и их постоянно шастающие в гости друзья не попортили ей стоявший в арендуемой комнате ценный диван. И сразу предупредила, что ежели чего с диваном случится – с поэтов двадцать пять рублей. Естественно, поэты в первую же неделю постоя успели этот самый диван залить портвейном и прожечь глаголом. А утром пошли и украли из дворницкой топор. И за те пять минут, что старушка ходила в булочную, разрубили диван на куски. И в течение следующих трех недель выносили труп по кускам в рюкзаках, мешках и портфелях. А потом убедили старушку, что никакого дивана в комнате не было. Никогда. Вообще. А потом убедили дворника, что никакого топора в дворницкой не было. Никогда. Вообще. Хотя на самом деле они, конечно, вернули топор на прежнее место под скамью и даже поленом прикрыли точь-в-точь, как было. Просто остановиться уже не могли.

* * *

      …Вот, скажем, во время недавней бомбардировки израильского юга беер-шевский писатель П. столкнулся с проблемой кота. По идее, каждый раз, когда звучала сирена, писатель П. должен был не просто переместиться в защищенную комнату сам, но и найти в трехкомнатной квартире охреневшего от сирены кота, вытащить его из-под мебели, отволочь в защищенную комнату и закрыть дверь, удерживая рвущегося наружу кота ногой. Кроме того, в защищенной комнате кота приходилось время от времени опять ловить и затыкать