Жаркий поцелуй. Дженнифер Арментроут

считает, что это ее неполная семья – черт знает что такое. Я нервно крутила в пальцах кольцо.

      – Ты ведь знаешь это? – В голосе Зейна звучала убежденность. – Знаешь, что ты – не злой человек, Лейла? Ты хорошая, умная и… – Он сел, нависнув надо мной, как защищающий от всех и вся ангел-хранитель. – Ты… ты не забрала сегодня душу, Лейла? Скажи мне правду. Если ты сделала это, то мы что-нибудь придумаем. Отцу я никогда об этом не расскажу, но ты должна сказать мне.

      Если бы я сделала это, пусть и случайно, то Эббот ни в коем случае не должен был бы об этом узнать. Он бы выгнал меня, несмотря на то, что столько времени заботился обо мне. Забирать души запрещено по моральным соображениям.

      – Я не забирала ничью душу, Зейн.

      Он некоторое время пристально смотрел на меня, затем расслабился.

      – Не пугай меня так, Букашка Лейла.

      – Прости.

      Я крепко-крепко прижала мистера Снотти к груди.

      – Ты совершала ошибки и училась на них. – Зейн мягко убрал мою руку от плюшевого мишки, взяв ее в свою. – Ты – не зло. Запомни это. А прошлое пусть останется в прошлом.

      Я покусывала нижнюю губу, думая о своих «ошибках». Их было больше, чем одна. Самая первая и привела Стражей за мной в приют. Я случайно забрала душу у одной из воспитательниц – не всю, но достаточно, чтобы женщина попала в больницу. Стражи узнали об этом по своим каналам связи и разыскали меня.

      Я до сих пор не знаю, почему Эббот меня принял. Стражи видят мир в черно-белом свете, и демоны относятся к черной его части. Такого понятия, как хороший или невинный демон, просто не существует. Как они говорят: «Хороший демон – мертвый демон». Или полудемон, как я, – без разницы. Но ко мне почему-то относятся по-другому.

      «Ты знаешь почему», – прошептал мерзкий голосок у меня в голове, и я закрыла глаза. Моя способность видеть души и тех, у кого их нет (дарованная демонической кровью), приносила огромную пользу в борьбе против зла. Стражи ощущали демонов, только подобравшись к ним достаточно близко. Они прекрасно справлялись и без меня, но я значительно облегчала им задачу.

      Во всяком случае, так я убеждала себя.

      Зейн перевернул мою ладонь и сплел наши пальцы.

      – Ты снова ела сырое тесто. Мне-то хоть кусочек оставила?

      Любить по-настоящему – значит разделять тягу к странной еде. Я в это верила. Я открыла глаза.

      – Там еще пол-упаковки.

      Он улыбнулся и опустился на свою сторону, не выпуская моей руки. Прядь волос упала ему на щеку. Мне так хотелось смахнуть ее с его лица, но я не осмелилась.

      – Завтра я принесу тебе новый телефон, – наконец сказал он.

      Я просияла, обрадовавшись так, словно обрела в его лице своего личного производителя сотовых.

      – Пожалуйста, пусть он будет с сенсорным экраном! В школе у всех такие.

      Зейн выгнул бровь.

      – Ты разделаешься с ним в считаные секунды. Тебе бы, наверное, подошел один из тех громадных спутниковых телефонов.

      – Да, с ним бы я была по-настоящему крута. – Я поморщилась, глянув на настенные часы. Скоро Зейну нужно будет уходить. –