Проклятый мир (сборник). Дмитрий Ганин

все опошлил, Ганн, как всегда, ведь солдаты нас не интересуют. Приходили грубые и некультурные командиры, солдафоны, как мы их прозвали и имели нас во всем щели, особенно этот упырь Блоха. Потом мы перевелись после того, как он нас изнасиловал, но мы оставили ему пометку на всю жизнь, – рассказывала Алиса.

      – Да, мы заразили его сифилисом или триппером, это не важно, и после этого он стал импотентом. Но мы это позже узнали, ведь после скандала нас положили в больницу вместе с ним, где он получил свой приговор и заработал еще и почечную болезнь. Теперь пьет горькую бурду. Мы слышали это в лазарете от солдат, которые посмеивались над ним. Он мучился и страдал долго, проклиная нашу встречу. Жена ушла от него, когда мужик лишился конца, ведь вы знаете, что без функционирующего хозяйства мужик просто пшик, – восторженно рассказывала Олеся.

      – Да, сурово вы его обработали. Для мужика это самое унизительное оскорбление, а оскорбить так полковника было слишком рискованно. Вы легко отделались, ведь это не уголовщина, а только маленькое хулиганство, – поразился Алекс. – Да, армия – это помойка, где можно нахватать кучу венерических болезней, но теперь вы здоровы, и это замечательно. Что за пойло?

      – Не знаю, но что-то из горькой редьки, которое он принимает три раза в день, добавляя в кофе или чай. Запах убойный, ведь жена Блохи работает медсестрой и трепала об этом с какими-то «шишками». Даже педофил успел заиметь дочь. Да, это так, ведь он реально педофилом был до больницы. А теперь конец похождениям. У него тяжелая стадия, ведь эти спазмы разрывают его на куски и сильно состарили. Солдатики базарили об этом, а мы слушали, – объяснила Алиса.

      – Я догадывался, что он питал влечение к маленьким девочкам. Так все-таки, чья была идея заражения? Это было после отсасывания, ведь солдафоны любят это занятие, считая всех девиц шлюхами. Олеся, я уверен, что это ты подбила сестричку на это. Ты ведь знала, что вы заражены, так? Расскажи мне, как он в постели, – допытывался Ганн, ведь он любил слушать и рассказывать интимные подробности, и Олеся любила. – Не стесняйся, детка, все свои здесь.

      – Фу, как гадость, Ганн, прекрати! Не желаю слушать пошлости от тебя, тем более, говорить об этом. Да, отсос был, успокойся и даже не думай заводить этот разговор. Солдаты нам не натирали между ног, ведь ты об этом подумал. Не юли и не строй такую мину. Да, мы с сестрой вовремя узнали о болезни, и нам было плохо. Ты даже не представляешь, как оно – находиться на нашем месте. Это не смешно, – возмутилась Олеся и едва не залепила оплеуху пошляку и остряку Ганну, но сдержалась и наградила ядовитым взглядом.

      – Мы чуть не загнулись, ведь пришлось пичкать себя наркотическими препаратами в больших дозах. От них мы едва не стали наркоманками и чуть не потеряли потенцию. Да, это факт. Алиса, не корчи мне кислую рожу, и не возмущайся, – резко говорила Олеся. – Они должны знать все, ведь нам нечего скрывать от парней. Но теперь зависимость прошла, а ломки больше не ожидается. Будьте спокойны.

      – Извини,