На краю бездны. С. Дж. Уотсон

мямлит он, – послушай, что мать говорит.

      – Но это несправедливо!

      – Тебе было сказано: никакого танцевального кружка, если не станешь лучше учиться.

      – Но!..

      Он вскидывает ладони:

      – Хватит! Марш в свою комнату! И выключи эту чертову штуковину!

      В кадре мельтешение: девушка, которая держит телефон, Элли, поворачивается влево. На стене рядом с ее отцом висит зеркало, и в нем секунду или две мелькает ее отражение. Я нажимаю кнопку «Назад» и ставлю видео на паузу. Она выглядит совсем юной. Лет тринадцати-четырнадцати, с бледной кожей и роскошными рыжими волосами, обрамляющими усыпанное веснушками невинное личико.

      Я раздумываю. Стоит ли выкладывать это в публичный доступ? Кадры сняты в гневе и, без сомнения, отправлены на сайт в приступе бешенства – этакий выплеск возмущения бесправностью подростка. Но она может потом об этом пожалеть. Понять, что вовсе не хотела, чтобы это увидел кто-то посторонний, не говоря уж о всей деревне. Проснется завтра утром и будет метаться от беспокойства, что родители вовсе не обрадуются, когда узнают о ее поступке.

      Я перемещаю ролик в папку «Личное» и иду наверх. Необходимо подготовиться к встрече и придумать, как склонить Монику на свою сторону.

      Мы договорились встретиться в конце переулка, и, едва завидев меня под сводом арки, Моника жизнерадостно восклицает: «Доброе утро!» Она протягивает мне руку, и на ее запястье брякает пластмассовый браслет.

      – Рада наконец-то с вами познакомиться!

      – Взаимно! – отзываюсь я.

      Она выглядит моложе, чем на фотографии; ей, наверное, чуть за тридцать. Всего на несколько лет старше меня. Но плотнее. Сейчас волосы у нее длиннее, перехвачены светло-желтой банданой на манер ободка. На ней линялые голубые джинсы и непромокаемая фиолетовая куртка. Я замечаю ядерно-желтый ворот свитера; поверх него пластмассовое ожерелье из ярко-голубых бусин размером с детские стеклянные шарики. Глаза у нее блестят, и вся она какая-то дерганая, нервная; она похожа на женщину, помешанную на натуральных продуктах, из тех, что сами делают себе мюсли и еду покупают исключительно с маркировкой «эко» и «не содержит ГМО». Или, может быть, на школьную учительницу, дружелюбную, но слегка рассеянную.

      – Ну как, обустроились? Все хорошо?

      Я заверяю ее, что все в полном порядке.

      – Я оставила вам всю информацию. В папке.

      Она имеет в виду папку на кофейном столике в гостиной. Я просмотрела ее в первый же вечер. Она набита буклетами с описаниями местных достопримечательностей и мероприятий – куда пойти и чем заняться. Большая их часть безнадежно устарела.

      – А я живу прямо через стенку.

      – Ясно, а я не знала, – киваю я.

      Она бросает на меня любопытный взгляд. Уловила в моем голосе беспокойство?

      – Удобно, наверное.

      – Удобно. Да не переживайте, я не буду вам надоедать. – Она похлопывает меня по руке. – Может, пойдем чего-нибудь выпьем? Я отведу вас к Лиз.

      Отвечаю, что это было бы здорово, и мы идем вверх по склону. Добравшись