Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь. Вера Мильчина

на юг, за Луару, а депутаты французского парламента получат неприкосновенность – «до тех пор, пока они будут оставаться на своих местах». Последний пункт соглашения стороны понимали по-разному: Веллингтон был уверен, что статус-кво сохранится лишь до прибытия в Париж Людовика XVIII, а Фуше уверял депутатов, что они и после этого не потеряют своих полномочий.

      Как бы то ни было, конвенция, подписанная в Сен-Клу, уберегла Париж от ужасов войны. Англо-прусские войска вошли в город 6 июля, а два дня спустя, 8 июля, туда въехал Людовик XVIII. Король покинул Гент в тот самый день, когда Наполеон отрекся от престола; как говорили тогда злые языки, король возвращался в столицу «в обозе чужестранцев». Впрочем, галантный герцог Веллингтон вывернул эту формулу наизнанку, сказав, что это союзники вошли в Париж в обозе Людовика XVIII, так как французские города и крепости сдавались без боя англичанам и пруссакам только потому, что союзники действовали от имени короля. Если в 1814 году Людовик XVIII вернулся в столицу лишь через месяц после капитуляции, то теперь он поспешил – и для того, чтобы не утратить власти, и для того, чтобы спасти город от грабежей.

      На сей раз переход столицы в руки иностранных войск произошел буднично и был так не похож на торжественное вступление союзников в Париж 31 марта 1814 года, что некоторые горожане разочарованно восклицали: «И это все?» Англичане взяли под свой контроль правый берег, пруссаки – левый. Военным генерал-губернатором был назначен прусский генерал Мюфлинг, на которого была возложена ответственность за снабжение города и за его безопасность. Количество чужеземных солдат и офицеров, заполнивших город, было так велико, что Париж можно было принять за огромную казарму под открытым небом. 20 000 солдат Веллингтона разбили лагерь в Булонском лесу и на Елисейских Полях, где они рубили деревья, чтобы строить бараки и жечь костры. Их командиры устроились с бóльшими удобствами, поселившись в самых лучших особняках Парижа, которые раньше принадлежали приближенным Наполеона.

      Среди парижан по-прежнему имелись не только сторонники, но и противники Бурбонов, и влияние последних чувствовалось достаточно сильно. На улицах столицы нередко были слышны крики «долой Бурбонов!», а национальная гвардия желала сохранить имперский триколор. Однако в большинстве провинциальных городов преобладали роялистские настроения, и потому знаменем Франции вновь сделалось белое полотнище с бурбонскими лилиями.

      Итак, король Людовик XVIII въехал в Париж 8 июля в 3 часа дня – в закрытой карете, в сопровождении своих лейб-гвардейцев, швейцарских гвардейцев и парижских национальных гвардейцев. У заставы Сен-Дени его встретил префект департамента Сены Шаброль (он занимал этот пост до Ста дней и вновь получил его накануне, 7 июля). Префект произнес короткую речь, в которой упомянул «Сто дней, истекшие с того рокового момента, когда Государь покинул столицу…», – так впервые было употреблено название короткого перерыва в правлении короля. На этот раз Людовик XVIII доехал до