После. Анна Тодд

несколько раундов. На этот раз я делаю два глотка, но тут бутылку вырывают у меня из рук.

      – Думаю, тебе достаточно, – говорит Хардин, передавая бутылку Нэту.

      Кто, черт побери, такой Хардин Скотт, чтобы решать, когда мне достаточно? Все пьют, значит, и я могу. Вырываю у Нэта бутылку и пью, убедившись, что Хардин видит, как я усмехаюсь.

      – Не верю, что ты никогда раньше не пила, Тесса. Весело, правда? – спрашивает Зед, и я хихикаю.

      В памяти всплывают мамины предостережения, но я прогоняю эти мысли. Это только сегодня ночью.

      – Хардин, правда или действие? – спрашивает Молли.

      Конечно, он выбирает действие.

      – Поцелуй Тессу, – приказывает она, криво усмехаясь.

      Глаза Хардина расширяются, и хотя я сильно пьяна, мне хочется убежать.

      – Нет, у меня есть парень, – говорю я, и все в сотый раз надо мной смеются.

      Почему я должна торчать в компании, где только и делают, что надо мной смеются?

      – Ну и что? Это просто игра, – говорит Молли, подталкивая меня.

      – Нет, я не буду ни с кем целоваться, – отрезаю я и встаю.

      Хардин пьет из кружки, не глядя на меня. Наверное, обиделся. Но меня это не волнует. У нас это обычная форма общения. Я ему не нравлюсь, а он слишком груб.

      Когда я пытаюсь пошевелить ногами, меня накрывает. Спотыкаюсь, но мне удается взять себя в руки и отойти в сторону. Наконец, нахожу дверь на улицу; снаружи мне в лицо бьет прохладный ветер. Я закрываю глаза и дышу свежим воздухом, потом сажусь возле знакомого забора. Не успев осознать, что делаю, набираю номер Ноя.

      – Алло? – говорит он.

      Знакомый голос и водка в крови заставляют еще сильнее почувствовать, как мне его не хватает.

      – Привет… милый, – говорю я, подтягивая колени к груди.

      Минуту он молчит.

      – Тесса, ты пьяна? – В голосе слышится осуждение. Не надо было звонить.

      – Нет… конечно, нет, – вру я и прерываю разговор.

      Затем выключаю телефон. Не хочу, чтобы он перезванивал. Он портит удовольствие от выпивки еще больше, чем Хардин.

      Я снова иду в дом, не обращая внимания на свист и грубости подвыпивших парней. Я беру на кухне какую-то бутылку и пью, пью слишком много. На вкус еще хуже водки, сильно жжет. Ищу что-нибудь, чтобы прополоскать горло, и наконец достаю из шкафа бокал и наливаю в него воду из-под крана. Это помогает, но ненадолго. Сквозь толпу вижу, что мои «друзья» все еще играют в свою дурацкую игру. Друзья ли они мне? Не думаю. Они терпят меня только потому, что им нравится потешаться над моей наивностью. Как смела Молли заставлять Хардина меня целовать, когда знает, что у меня есть парень? Я, в отличие от нее, не сплю со всеми подряд. Я и целовалась-то только с двумя парнями за всю жизнь – с Ноем и с Джонни, веснушчатым мальчиком из третьего класса, который потом ударил меня ногой. Выполнил бы Хардин это действие? Наверняка. Его губы такие розовые и пухлые, что, когда я представляю, как он наклоняется, чтобы меня поцеловать, колотится сердце.

      Какого черта? Почему я представляю себе, как целуюсь с ним? Никогда больше