Смертельный холод. Луиза Пенни

Это кто там напевает?

      Лицо мадам, напоминающее яркую птичку, выглянуло из-за угла, за которым Кри изо всех сил старалась одеться без посторонней помощи. Кри инстинктивно попыталась прикрыть костюмом наготу своего полуобнаженного четырнадцатилетнего тела. Конечно, это было невозможно. Слишком большое тело и слишком мало материи.

      – Это ты пела?

      Кри уставилась на нее, боясь произнести хоть слово. Мать предупреждала ее об этом. Предупреждала, что никогда нельзя петь на публике.

      Но сегодня ликующее сердце подвело ее: у нее действительно вырвалось что-то похожее на пение.

      Мадам Латур окинула взглядом громадную девочку и почувствовала, что съеденный ею ланч подступил к горлу. Эти жировые валики, эти жуткие ямки, нижнее белье, исчезающее в складках тела. Невыразительное лицо с широко раскрытыми глазами. Учитель-естественник, месье Драпо, говорил, что Кри лучшая в классе, а вот другой учитель сообщал, что в этом триместре одной из тем, которые они проходили, была «Витамины и минералы», и Кри, вероятно, проглотила учебник.

      И тем не менее она участвовала в празднике и готова была показать себя во всей красе, хотя для этого нужно было очень сильно постараться.

      – Поторопись. Скоро тебе выходить.

      Мадам Латур вышла, не дожидаясь ответа. Это был первый рождественский праздник, в котором участвовала Кри за пять лет учебы в Женской школе мисс Эдвардс. Все прошлые годы, когда остальные ученицы готовили себе костюмы, она готовила невнятные извинения. Никто и не пытался переубедить ее. Напротив, ей поручали работать с осветительной аппаратурой, потому что у нее, как говорила мадам Латур, была техническая жилка. А это означало, что для всяких человеческих эмоций жилки у нее нет. Так что за всеми предшествующими рождественскими праздниками Кри наблюдала в одиночестве из темноты, глядя на хорошеньких, сияющих, талантливых девочек, которые танцевали и пели песни о чуде Рождества, купаясь в лучах света, обеспечиваемого Кри.

      Но не в этом году.

      Она надела костюм и посмотрела на себя в зеркало – оттуда на нее смотрела громадная шифоновая снежинка. Да, призналась она самой себе, это не снежинка, а целый сугроб, но все же это был костюм, и к тому же превосходный. Другим девочкам помогали их матери, но Кри пришлось все делать самой. Чтобы удивить маму, говорила она себе, стараясь заглушить другой голос.

      Присмотревшись внимательнее, можно было разглядеть крохотные капельки крови на материи: ее пухлые, неловкие пальцы боролись с иголкой и не всегда с нею справлялись. Но она стойко держалась и закончила этот костюм. А потом ее вдруг посетила блестящая идея. Лучшая за всю ее четырнадцатилетнюю жизнь.

      Она знала, что ее мать всегда почитала свет. Кри всю жизнь говорили, что именно за это все мы и боремся. Отсюда и название – просвещение. Вот почему об умных людях говорят как о людях ярких. Почему люди делают великие открытия? Потому что на них нисходит просветление.

      Все это было так очевидно.

      А сегодня Кри будет изображать снежинку.