Жатва. Тесс Герритсен

верхний предел?

      Эбби задумалась. Грань между освобождением от боли и бессознательным состоянием, между сном и комой была совсем тонкой.

      – Никакого верхнего предела. Поймите, Сесили: она умирает. Она хочет умереть. Если морфин облегчает ее состояние, мы не должны ей отказывать. Даже если это и приближает ее конец.

      Сесили кивнула. В ее глазах Эбби прочла молчаливое согласие.

      Эбби уже направилась к другому отсеку, когда медсестра ее окликнула.

      – Что-нибудь еще?

      – Я… я просто хотела вам сказать. Вы должны знать, что…

      Сесили беспокойно оглядела помещение. Медсестры видели, что она стоит рядом с опальным доктором Ди Маттео. Видели и ждали.

      – В общем, я хочу, чтобы вы знали… Мы думаем… вы с доктором Чао сделали правильно, отдав сердце Джошу О’Дею.

      Эбби заморгала, борясь с подступающими слезами.

      – Спасибо, – прошептала она. – Огромное вам спасибо.

      Только теперь, оглянувшись по сторонам, Эбби увидела одобрительные кивки других медсестер.

      – Вы, доктор Ди Маттео, – одна из лучших ординаторов, с кем мы работали, – продолжала Сесили. – Мы хотим, чтобы вы знали и это.

      И вдруг со всех сторон раздались аплодисменты. Эбби потеряла дар речи. Она стояла, растерянно прижимая к груди карточку. Все медсестры реанимации хирургического отделения аплодировали ей. Они устроили Эбби настоящую овацию.

      – Я требую, чтобы ее убрали из ординаторов и выгнали из Бейсайда, – сказал Виктор Восс. – И я не остановлюсь ни перед чем, чтобы этого добиться.

      За восемь лет, проведенных на посту президента клиники Бейсайд, Джереми Парр повидал достаточно кризисных ситуаций. Две забастовки медсестер, несколько судебных дел о врачебных ошибках, каждое из которых тянуло на многие миллионы штрафных выплат. Однажды активисты движения «Право на жизнь» устроили в вестибюле клиники настоящий шабаш. Джереми приходилось видеть разгневанные лица. Но с такой неистовой, клокочущей яростью, перекосившей лицо Виктора Восса, он сталкивался впервые. В десять часов утра Восс явился к нему в кабинет, сопровождаемый двумя адвокатами, и потребовал созвать совещание. Время двигалось к полудню, и теперь в кабинете Парра сидели вызванные им Колин Уэттиг – руководитель хирургической ординатуры, а также юрист клиники Сьюзен Касадо. Ее Парр пригласил по своей личной инициативе. Хотя пока не было и речи о судебном разбирательстве, президент клиники решил подстраховаться. Отнюдь не лишняя предосторожность, когда имеешь дело с таким могущественным человеком, как Виктор Восс.

      – Моя жена умирает, – бушевал Восс. – Вам это понятно? Умирает. Она может не дожить до завтра. И прямая вина за это лежит на обоих ваших ординаторах.

      – Доктор Ди Маттео стажируется всего второй год, – ответил Уэттиг. – Сама она ничего не решала. Решение было принято нашим старшим ординатором доктором Чао. Она больше не работает в клинике.

      – Я требую уволить и эту… доктора Ди Маттео.

      – Ее не за что увольнять.

      – Так