По ту сторону (сборник). Георгий Каюров

потолком. Шли не спеша, чтобы успеть наговориться и закрепить впечатления. Разговор сводился к обычному – где, кто, откуда и почему решил поступать в семинарию, но мне было интересно, и сам я с удовольствием рассказывал о нехитром пути прихода к Богу. Я рассказал о своём детстве, проведённом в храмах и каждодневных молитвах, о том, почему решил сначала поступать в архитектурный, но разваливающееся государство разверзлось пропастью, уничтожив планы стать градостроителем, и моя дорога свернула обратно к церкви. Только раз я прервался, чтобы высказать свою приметливость:

      – Такое впечатление, коридор спускается под землю, – отметил я и продолжил рассказывать. Виктор же, хоть сразу бездумно согласился, но занервничал, поглядывая в окна. На его лице появилось напряжение. Я говорил, но краем глаза замечал, – Виктор слушает вполуха и тревожно посматривает по сторонам, сверяясь с окнами. Его напряжение передалось и мне. Мы прекратили разговор и шли, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к полу галереи. Несомненно – уровень пола понижался – каждый следующий подоконник оказывался всё ближе к уровню земли за окнами.

      – Странно, – тихо заговорил Виктор. – Я ходил этим коридором – сдавал документы в канцелярию, но не обратил внимания. Правда, уходит под землю.

      – Ну и что? – вполголоса спросил я.

      Виктор не ответил, и мы опять замолчали. Наше напряжение выдал раздавшийся ниоткуда чих. Мы вздрогнули и остановились, вглядываясь в тёмные кутки. Виктор зачастил креститься. Руки его заметно тряслись. Пальцы побелели так, что во мраке засветились. С расширенными от страха глазами я всматривался в полумрак коридора. Опять чихнули, но в этот раз я отчетливо уловил направление звука, инстинктивно обернулся на него, вперившись глазами в пол под стенкой. По правую руку, утонув порогом в черноте углубления, располагалась застекленная филенчатая дверь, своей аркой едва доходившая нам до уровня груди. Венцевала дверь металлическая табличка с едва различимой в сумраке надписью старославянским шрифтом «Библиотека» и загаженная временем и насекомыми. Стёкла выкрашены в ту же краску, что и сама дверь. Красили последний раз, похоже, в очень давние времена, невозможно было разобрать изначального цвета. Может, коричневый?

      Не верилось, что за такой дверью располагается библиотека или вообще что-то приличное. В лучшем случае, сырой чулан с ведрами и метлами. Я подцепил дверь пальцами, чтобы проверить, заперта ли она. Дверь, скрипнув, подалась, а нам представился ещё один повод вздрогнуть.

      – Заходи-тхи, – прокаркав, чихнули из глубины открывающейся нам неизвестности.

      – Заглянем? – вполголоса предложил я, взглянув на побелевшее лицо приятеля.

      – Не-е, – запротестовал Глист и собрался улизнуть. – Нам в канцелярию надо, – зашептал он дрожащими губами.

      – Чего испугался?

      – Я не того… не испугался, – едва живым голосом промямлил Виктор.

      – Не дрейфь, – я успел схватить Глиста за рукав и подтянул к себе. – Это же всего лишь библиотека, – подбодрил