«Каждая эпоха имеет свой отличительный характер, не тот, который придается ей современными страстями и заблуждениями: сей характер есть недуг преходящий, означающий перелом из одного возраста в другой, но не самый характер того возраста. Характером должно назвать только те свойства эпохи, которыми она совершает успехи на поприще образованности и народного благосостояния. Успехи сии передаются залогами дальнейших приобретений из одного поколения в другое и могут служить вехами на пути человечества, стремящегося к цели, назначенной Провидением, к цели усовершенствования. Если нужно с сей точки зрения определить характер эпохи нашей, то мы назовем ее эпохою практического или положительного просвещения, то есть всеобъемлющей промышленности и применения открытий и сил её в пользам общественного и частного благосостояния…»
«Отыскивая в моем походном и, как я, кочующем, архиве воспоминания мои о И. И. Дмитриеве, набросанные мною тому несколько лет, напал я на письмо мое в С. С. Уварову, министру народного просвещения. Конечно это несколько сухое, полемическое письмо, не может для современного читателя, иметь живость и занимательность биографического и анекдотического очерка…»
«Вот еще новое любопытное дополнение к загробной литературе св. Елены, которая уже подарила нас многими примечательными и живейшею занимательностью дышащими творениями. Кто не читал исторических диктовок славного изгнанника? Ими на уединенной скале услаждал он свои муки, сокращал долгие дни и бессонные ночи! Ими, по неутолимой жажде своего властолюбия, покушался он еще предписывать законы мнениям потомства, представляя на суд его деяния свои и других в том виде и с той точки зрения, кой особенно ему были свойственны и нужны!..»
«Нечего и спрашивать: разумеется и я был в несчастном Царскосельском поезде на железной дороге в ночи с 11-го на 12-е августа, – я непременный член всех крушений на воде и на суше. Горит-ли пароход? я на нем. Сшибаются ли паровозы? я тут. Люди меня губят, но Бог милует. Благодарение Богу, с этим жить еще можно. Должно только заметить одно: хотя то и другое несчастие были следствием оплошности человеческой, но в первом случае несчастье сбыточное и предвидимое по расчетам вероятности. Там, где все делается огнем, не мудрено, что огонь когда-нибудь и наделает беды…»
«…Константину Леонтьеву суждена посмертная известность. Возрастает интерес к его идеям и личности, имя его, лет 5 тому назад знакомое редким единицам, близкое лишь нескольким чудакам, которых можно было пересчитать по пальцам, слышится все чаще и чаще. Уже легенда слагается вокруг этого имени, зараз раздражающего и влекущего, а более всего пугающего. Его называют страшным и соблазнительным, пишут о гремучей змее эстетизма, погубившей неистового оптинского монаха. Образ его как бы растет в наших глазах – растет и окутывается грозными тенями, черты мрачного сатанизма открываем мы в этом «ницшеанце до Ницше», который с коварством инквизитора творит какое-то кощунственное дело над душой человеческой…»
Редакция газеты Комсомольская правда. Санкт-Петербург
Комсомольская правда. Санкт-Петербург
Долгожданное продолжение известной книги Сергея Носова. Занимательность, легкость повествования, неповторимая авторская интонация, ненавязчивый юмор, свежий и неожиданный взгляд на вещи, от которых не принято ждать ничего интересного, однако представляемые в совершенно новом, необыкновенном свете, – все это свойственно не только первой книге, но и продолжению. Герои новой книги – в основном не самые известные, малоизвестные и вообще не известные (есть и такие в Петербурге) памятники. Все они «живут» напряженной и скрытой от неподготовленного наблюдателя жизнью, часто вступая в контакт с людьми и окружающей средой. По существу, это книга не столько о памятниках, сколько о нас и нашей истории, о том, что часто называют «иронией истории», о странностях истории, ее трагизме и неповторимости.
Редакция газеты Комсомольская правда. Санкт-Петербург
Комсомольская правда. Санкт-Петербург
«В Париже напечатаны на-днях стихотворения Ахилла дю-Клезьё (Achille du Clésieux) с замечательным предисловием знаменитого Балланша. Предлагаем читателям Современника несколько выписок из него…»
«Кино – это усовершенствованная фотография. Усовершенствование заключается в том, что при помощи киноаппарата можно снимать предметы не только в неподвижном состоянии, но и в движущемся. Этим техническим усовершенствованием и определяются все дальнейшие возможности кинематографии. Если бы в нашей культуре действовали бы только силы, заинтересованные в техническом усовершенствовании наших орудий производства, то кинематография и развивалась бы по пути все дальнейшего развития этой возможности, возможности снимать движущиеся предметы. Но так как помимо прогрессивных сил, заинтересованных в обогащении наших культурных возможностей в жизни, действуют еще силы совершенно иного порядка – политические, коммерческие и другие, то ход кинематографии значительно отклонился от своего естественного пути…»