Культурология
Различные книги в жанре КультурологияNaphtalene
Seen through the eyes of a strong-willed and perceptive young girl, Naphtalene beautifully captures the atmosphere of Baghdad in the 1940s and 1950s. Through her rich and lyrical descriptions, Alia Mamdouh vividly recreates a city of public steam baths, roadside butchers, and childhood games played in the same streets where political demonstrations against British colonialism are beginning to take place.At the heart of the novel is nine-year-old Huda, a girl whose fiery, defiant nature contrasts sharply with her own inherent powerlessness. Through Mamdouh's strikingly inventive use of language, Huda's stream-of-consciousness narrative expands to take in the life not only of a young girl and her family, but of her street, her neighborhood, and her country. Alia Mamdouh, winner of the Naguib Mahfouz Award in Arabic Literature, is a journalist, essayist and novelist living in exile in Paris. Long banned from publishing in Saddam Hussein's Iraq, she is the author of essays, short stories, and four novels, of which Naphtalene is the most widely acclaimed and translated.
Перевод с западного. Формирование политического языка и политической мысли в Японии XIX века
Изучая трансформацию политической мысли в Японии XIX в. (в связи с открытием Японии внешнему миру в результате военного давления со стороны США), Дуглас Хауленд исследует перенос из Западной Европы и США в Японию ключевых концепций – «свобода», «верховенство права», «представительное правление», «личная автономия», «независимость», «права», «суверенитет», «общество». Западные понятия трудно было выразить на японском языке, и поэтому, чтобы освоить западную политическую мысль, японцам пришлось изобретать соответствующую терминологию. Эта работа была проделана в процессе перевода классиков британской либеральной традиции – Г. Спенсера, Дж. С. Милля, С. Смайлса и др. Усилия по европеизации в сфере идей послужили фундаментом, на котором японские общественные и государственные деятели реализовали проект создания современного государства. После прочтения этой книги, посвященной событиям последней трети XIX в., становится понятно, почему в XX в. Япония первой из стран Востока стала интегральной частью индустриально развитого Запада.
My Maasai Life
Growing up in suburban Illinois, Robin Wiszowaty leads a typical middle-class American life. Hers is a world of gleaming shopping malls, congested freeways, and neighborhood gossip. But from an early age, she has longed to break free of this existence and discover something deeper. What it is, she doesn't quite know. Yet she knows in her heart there simply has to be more.Through a fortunate twist of fate, Robin seizes an opportunity to travel to rural Kenya and join an impoverished Maasai community. Suddenly her days are spent hauling water, evading giraffes, and living in a tiny hut made of cow dung with her adoptive family. She is forced to face issues she's never considered: extreme poverty, drought, female circumcision, corruption — and discovers love in the most unexpected places. In the open wilds of the dusty savannah, this Maasai life is one she could never have imagined.
После Тарковского
Андрей Арсеньевич Тарковский остается символом не только русско-советского, но и авторского кино как такового. С его наследием продолжают вести диалог – и здесь, и за рубежом. Его по-прежнему воспринимают как одного из последних мастеров высокого киномодернизма. Но в чем конкретно заключается вклад русского гения в развитие киноэстетики? Или его значение обнаруживает себя скорее в области этики и философии? Как соотносились эти категории у Тарковского, и как соотносятся они сегодня? И где пролегает граница между модерном и постмодерном? На эти и многие другие вопросы пытаются ответить участники IV международной научной конференции, посвященной творчеству Тарковского, – ведущие российские и зарубежные киноведы, культурологи и теоретики киноискусства.
Весна Средневековья
Сборник статей критика и эссеиста Александра Тимофеевского о культуре, времени и тех явлениях, которые определили нашу жизнь в прошедшие годы. Широта тем и филигранность формулировок делают книгу неоценимым в своей точности инструментом для измерения общественных метаморфоз в постсоветской России.
