Анатолий Ким

Список книг автора Анатолий Ким



    Сбор грибов под музыку Баха

    Анатолий Ким

    Сумасшедший русский валторнист ОБЕЗЬЯНА РЕДИН, потерявший чувство юмора, гениальный японский органист ТАНДЗИ, надорвавший кисти рук и более не способный играть, ОТЕЦ СЕРГИЙ, которого придумал ЛЕВ ТОЛСТОЙ, хриплое дыхание старого мастера (ХДСМ), которое слышалось на кассетах с записями СЕБАСТЬЯНА БАХА, японская фирма «ТОКЭЙ», ГРИБНОЙ КОШМАР, ГРУЗДЬ, ПОДДУБОВИК и многие другие. Что из этого получилось? Очень светлое, хотя и трагичное произведение, с большим юмором, но без капли стеба. Уже умершие люди, ГОЛОСА, вспоминают свою жизнь, свои ошибки и преступления, и перед нами встает странная история о музыке, Боге и человеке. Главы романа получили названия по известным сочинениям И. С. Баха: 1. Английские сюиты; 2. Двухголосные инвенции; 3. Французские сюиты; 4. Хорошо темперированный клавир; 5. Бранденбургские концерты. Такие заглавия содержат музыкальный код: посвященного читателя они, как камертон, настраивают на восприятие текста в тональности сочинения, указанного в названии. Помимо этого если рассматривать, в какой последовательности автор располагает музыкальные произведения И. С. Баха, то можно сделать вывод, что со второй главы и по пятую названия отражают исполнительский рост ТАНДЗИ, символично при этом завершение Бранденбургскими концертами, где солирующая партия клавира интегрируется в оркестровое целое. Однако начинает роман глава «Английские сюиты» – произведение, игра которого требует исполнительской зрелости и виртуозности, своего рода вершина исполнительского мастерства музыканта. В этом проявляется стремление А. Кима к кольцевым обрамлениям – характерная особенность поэтики творчества писателя в целом.

    Дом с протуберанцами

    Анатолий Ким

    «Дом с протуберанцами» – один из лучших образцов магического реализма, показывающий магию реальной жизни. Повесть признанного мастера слова Анатолия Кима уводит читателей в таинственный мир духов и мятущихся душ. Ким Анатолий Андреевич – прозаик, драматург, переводчик и сценарист, член Союза писателей России. Академик Академии российской словесности (1996). Лауреат премий журналов «Дружба народов» (1980), «Юность» (1997), имени Юрия Казакова ПЕН-клуба Казахстана (2000), «Ясная Поляна» (2005), имени В. Б. Смирнова – журнала «Отчий край» за вклад в русскую литературу (2020).

    Белка

    Анатолий Ким

    Роман «Белка», вышедший в свет в «застойном» 1984 году, очень быстро стал культовым. Для многих книга стала настоящим откровением: роман в жанре магического реализма (прикинувшийся для советской цензуры «романом-сказкой») не о далекой Латинской Америке, а о Москве, русской деревне, близких нам животных, глубоко и неожиданно повествующий о философских вопросах, которые волнуют думающего человека… Эта великолепная книга о борьбе людей и зверей, света и тьмы, творчестве и любви давно не появлялась на книжных полках. Настало время возвращения к читателям.

    Радости Рая

    Анатолий Ким

    «Радости Рая» – это фантасмагорическая автобиография героя, похожая на странный волшебный сон. На первых страницах возникают люди каменного века, а завершается книга вторым всемирным потопом. Однако здесь нет никакого противоречия: и люди, и растения, и камни, и облака наделены душой, и все земные души существует один раз, но вечно, – это и есть «философия безсмертия», разработанная Анатолием Кимом. О времени, которое было и будет всегда, без начала и конца, о великой участи каждой человеческой души на маленькой планете Земля рассказывает эта книга.

    Гений. Повесть о Смоктуновском

    Анатолий Ким

    Повесть выдающегося писателя XX-XXI вв. Анатолия Кима о гениальном актере Иннокентии Смоктуновском, история их знакомства и дружбы на протяжении 20 лет. «Я с грустью вспоминаю, как Смоктуновский то ли в шутку, то ли всерьёз говорил: «Я гений». Мне грустно от того, что всякая гениальность в нашем земном человеческом мире, – в том числе и его, и моя собственная – выглядит столь жалко, грустно, убийственно беспомощно. Но я с удовольствием и в большом веселье души вспоминаю о наших встречах – пока он был жив, пока я был жив, и пока я ещё жив – и все самые маленькие черточки и детали в картинах воспоминаний о моем крёстном представляют для меня ценность неизмеримую, сладость неизъяснимую».