«– Отчего у вас в Сибири так холодно? – Богу так угодно! – отвечает возница. Да, уже май, в России зеленеют леса и заливаются соловьи, на юге давно уже цветут акация и сирень, а здесь, по дороге от Тюмени до Томска, земля бурая, леса голые, на озерах матовый лед, на берегах и в оврагах лежит еще снег…»
В 1890 г. уже завоевавший всероссийскую славу Чехов предпринял беспримерное для своего времени путешествие – через всю Россию на «каторжный» остров Сахалин. Писатель хотел противопоставить официальной точке зрения на сахалинскую действительность объективное ее исследование; нарисовать правдивую, основанную на точных фактах, картину русской каторги; пробудить в обществе внимание к «месту невыносимых страданий». Результатом поездки стали книги «Из Сибири» и «Остров Сахалин», которые буквально потрясли всю читающую Россию. «Если бы господин Чехов ничего не написал более, кроме этой книги, имя его навсегда было бы вписано в историю русской литературы», – так оценивали газеты «Остров Сахалин». А вскоре произошло редкое для России событие: после выхода книги и громкого общественного резонанса правительство было вынуждено реформировать законодательство о содержании каторжан и ссыльных.
«Село Уклеево лежало в овраге, так что с шоссе и со станции железной дороги видны были только колокольня и трубы ситценабивных фабрик. Когда прохожие спрашивали, какое это село, то им говорили: – Это то самое, где дьячок на похоронах всю икру съел…»
«За дверью тревожно залаяла собака. Инженер Ананьев, его помощник студент фон Штенберг и я вышли из барака посмотреть, на кого она лает. Я был гостем в бараке и мог бы не выходить, но, признаться, от выпитого вина у меня немножко кружилась голова, и я рад был подышать свежим воздухом…»
«Дело происходило в одно темное, осеннее «после обеда» в доме князей Приклонских. Старая княгиня и княжна Маруся стояли в комнате молодого князя, ломали пальцы и умоляли. Умоляли они так, как только могут умолять несчастные, плачущие женщины: Христом-богом, честью, прахом отца. Княгиня стояла перед ним неподвижно и плакала…»
«Грохольский обнял Лизу, перецеловал все ее пальчики с огрызенными розовыми ногтями и посадил ее на обитую дешевым бархатом кушетку. Лиза положила ногу на ногу, заложила руки под голову и легла. Грохольский сел рядом на стул и нагнулся к ней. Он весь обратился в зрение. Какой хорошенькой казалась она ему, освещенная лучами заходящего солнца!..»
«Седьмой час вечера. Соборная церковь. Горят все паникадила и ставники. Царские врата открыты. Поют два хора: архиерейский и соборный. Церковь полна народа. Тесно и душно. Идет венчание. Венчаются Сабинин и Оленина. У первого шаферами Котельников и офицер Волгин, у второй – ее брат студент и товарищ прокурора. Вся местная интеллигенция. Роскошные наряды. Венчают: о. Иван в полинявшей камилавке, о. Николай в скуфейке и лохматый, очень молодой еще о. Алексей в темных очках; позади и несколько вправо от о. Ивана – высокий, тощий дьякон с книгой. В толпе местная труппа с Матвеевым во главе…»