В условиях развития цифровых рынков и тенденции к концентрации рыночной власти в руках цифровых гигантов вопрос доступа к персональным данным и возможности формировать индивидуализированные ценовые предложения имеет особое значение как для конечных потребителей, так и для отраслевых регуляторов. В связи с этим необходимым представляется проведение анализа теоретических основ концепции индивидуализированного ценообразования. С помощью инструментов экономической теории обсуждаются особенности индивидуализированного ценообразования и его последствий для общественного благосостояния. В работе представлены результаты анализа практики индивидуализированного ценообразования в контексте теории ценовой дискриминации и сопоставительного анализа концепций эффективности и справедливости. Также проводится разграничение между продуктовой дифференциацией и ценовой дискриминацией, что имеет значение для проведения анализа выгод и издержек потребителей на рынках с индивидуализированным ценообразованием. Сформулирован круг вопросов, решение которых представляет интерес с точки зрения развития академических исследований в сфере ценообразования на основе больших данных, а также адаптации положений экономической теории к регуляторным практикам.
В последнее время дискуссии об обоснованности российской практики по установлению фактов индивидуального злоупотребления коллективным доминированием обостряются: многие эксперты указывают на противоречие между содержательным значением коллективного доминирования, при котором доминирующее положение возникает только у нескольких компаний сразу и во взаимосвязи друг с другом, и возможностью отдельной компании злоупотребить таким положением. Цель статьи – дать ответ на вопрос о корректности применения данного подхода в контексте недавних антимонопольных дел на рынке сотовой связи, в частности двух дел против компании «Теле2». В статье примененная практика оценивается относительно известных на сегодняшний день результатов в области экономической теории, а также лучших мировых практик по применению концепции коллективного доминирования. Полученные выводы свидетельствуют о том, что заключение ФАС России о наличии доминирующего положения «Теле2» в составе коллективного доминирования и возможности реализации компанией своей рыночной власти не соответствуют ни зарубежной практике, ни теории организации рынков. Источником ошибки в квалификации поведения во многом является фокусирование антимонопольного органа на количественных критериях коллективного доминирования в ущерб анализу качественных критериев и поведения. На примере рассмотренного дела проиллюстрирована типичная для подобных дел тенденция не исследовать поведение других коллективно доминирующих участников рынка во взаимосвязи с поведением компании, обвиняемой в индивидуальном злоупотреблении, а также не исследовать поведение потребителей и, в частности, их реальные возможности и действия по переключению. Статья подготовлена в рамках выполнения научно-исследовательской работы государственного задания РАНХиГС.
В докладе рассмотрены четыре актуальных направления конкурентной политики, связанных как с новыми явлениями, так и с традиционными сюжетами антитраста. 1) Цифровая трансформация ведет к возникновению новых стратегий бизнеса, однако возникают новые источники рисков ограничения конкуренции: алгоритмическое ценообразование, большие данные, многосторонние рынки, платформы. 2) Импорт технологий и политические санкции могут снизить эффективность применения антимонопольного иммунитета для обладателей исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности (РИД). Необходим поэтапный переход к новому режиму антимонопольной политики в сфере обращения РИД. 3) Развитие наднационального антитраста способствует использованию взаимодополняющих возможностей антимонопольных органов разных стран. Барьерами для наднационального антитраста выступают разнородность государств-участников и недостаточная устойчивость наднациональных антимонопольных органов. 4) Проблема двусторонней монополии не теряет актуальности. Высокие трансакционные издержки и отрицательные внешние эффекты от недостижения сторонами договоренности – основание для государственного вмешательства с использованием сравнительных преимуществ антимонопольного органа.
В настоящее время в России активно обсуждается необходимость и возможные последствия отмены национального и внутрисетевого роуминга. При этом опыт Европейского союза по отмене роуминга внутри объединения хотя и относится в первую очередь к межнациональному роумингу, тем не менее иллюстрирует многие из вопросов, с которыми сталкиваются участники российского рынка. Обобщение данного опыта – один из источников идентификации практических вопросов, а также вариантов их решения. Данная статья систематизирует опыт ЕС по отмене роуминга между странами-членами, выделяя основные структурные альтернативы регулирования, принципы и методы их сопоставления, а также проливая свет на примененные технологии институционального проектирования. Изучение опыта ЕС позволяет сформулировать набор «лучших практик», актуальных и при попытках изменения системы внутрисетевого роуминга в России: последовательный подход к реформе, оценка эффектов для операторов и рядовых потребителей услуг мобильной связи, обязательная корректировка мер по итогам промежуточных результатов.
Ценовой параллелизм сам по себе не является нарушением антимонопольного законодательства. Однако на рынках мобильной связи он дополняется особенностями характеристик товара и отраслевого регулирования таким образом, что в результате часто привлекает внимание антимонопольных органов как признак ограничивающих конкуренцию согласованных действий (или соглашений). В статье показано, что существующие в законе нормы, описывающие критерии отнесения действий к согласованным, базируются на экономических моделях, которые зачастую не учитывают некоторых реальных характеристик рынка, продавцов и покупателей. В результате те же наблюдаемые действия могут иметь альтернативные интерпретации, не подразумевающие какой бы то ни было согласованности между участниками рынка. Статья предлагает три таких альтернативных интерпретации: через расхождение между ожидаемым и фактическим объемом потребления услуг, с позиций «новой теории потребительского спроса» и с позиций поведенческой экономики. Для принятия решения о наличии нарушения данные гипотезы о причинах параллельного поведения должны быть опровергнуты с достаточной степенью точности, в противном случае существует высокий риск ошибок правоприменения.
Выстраивая приоритеты конкурентной политики на долгосрочную перспективу, на современном этапе невозможно рассматривать их обособленно от промышленной политики. На первый план выходит потребность в формировании «новой промышленной политики», основополагающим элементом которой являются ценности конкуренции. В статье предлагается шесть основных направлений, вокруг которых до 2030 г. может строиться конкурентная политика: переход к «умному» («smart») антимонопольному регулированию, развитие конкуренции с использованием результатов интеллектуальной деятельности, снижение барьеров входа, модернизация регулирования естественных монополий, развитие конкуренции в сфере госзаказа и реализации госимущества на торгах, а также развитие конкуренции на уровне регионов. Часть данных направлений раскрыта через призму конкретных мер, часть подлежит дальнейшему обсуждению. Предложен также набор «краткосрочных мер», эффект от которых (в случае их реализации) можно ожидать в недалеком будущем.
Работа подготовлена на основе проекта, выполненного в рамках государственного задания РАНХиГС в 2014 г., и посвящена комплексному анализу программ ослабления наказания за участие в картеле. В рамках исследования разработана детализированная карта структурных альтернатив дизайна программы ослабления наказания. На основании предложенной совокупности альтернатив систематизированы оценки зарубежных и российских исследований по проблемам разработки и применения программы смягчения наказания за участие в картеле. С помощью метода анализа дискретных структурных альтернатив отслежена эволюция программы ослабления наказания в других юрисдикциях (США и ЕС) и проанализированы перспективы применения опыта данных стран в повышении результативности российской программы смягчения наказания. Помимо этого в работе предложена теоретическая модель, отражающая возможные эффекты программы ослабления наказания через призму стимулов и учитывающая возможные ошибки I и II рода со стороны регулятора. На основе указанной модели, а также на основе эмпирического анализа факторов, влияющих на результативность программы ослабления наказания, разработаны рекомендации по совершенствованию российской программы. Для экономистов и юристов, специализирующихся на изучении инструментов антимонопольной политики; студентов, изучающих антимонопольную политику и институциональную экономику.
Стратегия ценообразования и инвестиционная стратегия компаний на двусторонних рынках в значительной мере зависят от наличия перекрестного сетевого эффекта между двумя сторонами платформы. Максимизирующая прибыль платформа, принимая решения об уровне и структуре цен на предоставляемые различным группам потребителей продукты, интернализует положительные экстерналии, расширяя масштабы трансакций. Настройка структуры цены, устанавливаемой платформой для различных сторон, может рассматриваться как механизм интернализации перекрестного сетевого эффекта. Концепция двусторонних рынков обращает внимание на проблему использования логики традиционных односторонних рынков для двусторонних рынков в целях применения антимонопольного законодательства. Показано, что проблемой также может стать слишком широкая трактовка двусторонних рынков и использование «двусторонней» логики на традиционных односторонних рынках. Объяснено, почему особенности двусторонних рынков накладывают определенные ограничения и требуют новых подходов в части экономического анализа для целей применения антимонопольного законодательства. Производится сопоставление различных подходов к определению платформ как объекта исследования, а также предпринимается попытка соотнести концепцию двусторонних рынков с такими традиционными концепциями, как теория внешних эффектов и ценовая дискриминация третьей степени.