Паутина. Николай Свечин

. Вот!

      И товарищ министра протянул директору лист бумаги. Лыков узнал сводку происшествий по Петербургу, которую градоначальство ежедневно присылало на Фонтанку. Один абзац в ней был отчеркнут синим карандашом. Именно так накладывал резолюции министр внутренних дел тайный советник Макаров.

      – Ну-ка… – сыщик отобрал у начальства бумагу и прочитал вслух: – «Отмечено ограбление казенной винной лавки напротив Ириновского вокзала, уже четвертое с начала июня». Что, Департамент полиции должен теперь дознавать погромы винных лавок? Игнатий Михайлович, поясните, пожалуйста.

      Лыков третью неделю как восстановился на службе. В начале 1912 года он угодил по ложному обвинению в Литовский тюремный замок. Друзья сумели доказать его невиновность лишь к лету. Ошельмованный сыщик вернул себе дворянство, чин и ордена, а вот прежнее место ему пришлось отвоевывать. Министр всячески препятствовал этому. Макаров взъелся на Лыкова непонятно за что, упек его в кутузку, а потом пытался третировать. В конце концов все наладилось. Статский советник не показывался тайному на глаза, а масштаб его поручений уменьшился. Прошли те времена, когда Алексей Николаевич выполнял высочайшие повеления или приказы председателя правительства. Сейчас высшей для него инстанцией стал бесцветный Золотарев, курирующий вопросы полиции через пень-колоду… Ну и черт с ними, небожителями, решил Лыков. Когда надо, в верхах бывал директор департамента и передавал потом задания для исполнения вниз. Но вот пресечь грабежи казенных винных лавок – это уже чересчур.

      Белецкий тоже обиделся – и за свое ведомство, и за подчиненного:

      – Да, Игнатий Михайлович, как же так? Градоначальство на что? Мы все же Департамент полиции, а не Охтенский полицейский участок!

      Золотарев смутился, но пересилил себя и опять напустил строгость:

      – Приказ Александра Александровича[1]: помочь, бросив все другие дела. У вас, Степан Петрович, есть же в подчинении умелые люди, опытные сыщики… Или нет? Вы утверждали, что имеются.

      Белецкий фыркнул:

      – Самый опытный перед вами, Алексей Николаевич Лыков. Только к лицу ли нам палить по воробьям из полевой гаубицы? Много чести.

      – Приказы начальства обсуждать – последнее дело, – нравоучительно парировал товарищ министра. – Потому мы этим заниматься не станем. А пойдем их выполнять. Ясно?

      Департаментские повесили головы. Макаров, мелочная душа, вымещал злобу на подчиненных. Но формально он имел право раздавать им любые поручения, даже такие дурацкие. Приходилось мириться.

      – Разрешите уточнить, ваше превосходительство, что именно поручено вверенному мне департаменту? – перешел на официальный тон Белецкий.

      – Оказать содействие полиции градоначальства в поиске и ликвидации грабителей винных лавок. Казне нанесен значительный ущерб. Три, что ли, тысячи… Филиппов[2] не справляется. Сейчас конец июля, полтора месяца идут погромы, результатов нет. Мы Петербург! Тут муха не должна пролететь без ведома властей. А у них четыре ограбления подряд.

      – А что на это сказал Даниил Васильевич? – задал резонный вопрос Лыков. Дело в том, что министр не мог просто так взять и послать Департамент полиции подпереть столичных сыщиков. У тех был свой атаман, градоначальник Драчевский. Даниил Васильевич являлся человеком честолюбивым и не терпел вмешательства посторонних в свои дела.

      – Министр ему телефонировал и заручился согласием, – пояснил Золотарев. – Так что… начинайте. Вы свободны.

      Полицейские вышли из кабинета и некоторое время молчали. Кругом уши, мало ли что. Лишь когда они оказались в огромном кабинете Белецкого, тот смачно выругался. Потребовав чаю, Степан Петрович не без смущения заявил статскому советнику:

      – Деваться некуда, идите на Офицерскую и разберитесь. Четыре нападения за полтора месяца – и впрямь многовато. Чего Филиппов тянет? Вдруг ему действительно нужна ваша помощь?

      – Владимиру Гавриловичу? – усмехнулся Лыков. – Кому угодно, только не ему. Он еще нас с вами поучит жуликов ловить.

      Директор молча смотрел в стакан. Алексей Николаевич так же молча кивнул и отправился к себе. Из кабинета он связался через телефон с начальником ПСП и начал было ему объяснять, что им надо увидеться. Однако тот перебил собеседника:

      – Я уже в курсе. Если есть время, приходите прямо сейчас.

      Вскоре два сыщика распивали чаи и перемывали кости министру. Чин градоначальства сообщил департаментскому, как все вышло. Оказалось, что Макаров перехватил Драчевского где-то на улице и попросил «занять хоть чем-нибудь этого бездельника». Лыков-де явился обратно на службу против его воли и теперь сидит сиднем. Получает огромное жалованье, сам ничем не занимается, играет фронду и распускает про шефа грязные сплетни. Драчевский, по словам Владимира Гавриловича, высказал удивление. Он знает Лыкова не первый год, и тот представляется градоначальнику умным, опытным и порядочным. На что министр заявил: вот и забирайте такого порядочного себе, а мне он не нужен… На ходу сановники сочинили повод, а

1

Макаров Александр Александрович – министр внутренних дел. (Здесь и далее – примеч. автора.)

2

Филиппов Владимир Гаврилович – начальник Петербургской сыскной полиции (ПСП).