Тротиловый звон. Виктор Голков

p>

      Трухе, где мертвые стихи

      Вповалку с мертвыми делами.

      «Если ты есть, отец…»

      Если ты есть, отец,

      Где-то среди сердец,

      живших когда-то здесь,

      Словом, если ты есть,

      Сквозь эти мрак и тишь,

      сможешь? – меня услышь.

      Я расскажу тебе

      Все о своей судьбе.

      Я посылаю весть,

      Что мне – пятьдесят шесть.

      Вот я, почти старик,

      Молча шепчу свой крик.

      Я с тобой встречи жду

      Где-то в раю, в аду,

      Где обитаешь ты

      В городе пустоты.

      Значит, и мать жива,

      Слышит мои слова

      В царстве сплошного сна,

      Где круглый год – весна.

      «Шевельнулся в тебе абсолют…»

      Шевельнулся в тебе абсолют,

      Сквозь тебя поглядел по-иному,

      Проскользнул по пространству сквозному

      И рассыпался, словно салют.

      Темных клеток таинственный люд

      Не сумел починить хромосому.

      И тебе, проходимцу босому,

      О судьбе телеграмму пришлют.

      «Я немного завидую мертвой кошке…»

      Я немного завидую мертвой кошке –

      Распластанной жертве автомобильного инцидента,

      Прижавшейся окровавленной головой к асфальту.

      Потому что живые всегда завидуют мертвым,

      Чей жизненный цикл завершился так или иначе,

      Поскольку им незачем больше бояться смерти,

      Старости, болезней, одиночества, разлуки

      И других неприятностей,

      обусловленных процессом жизни.

      «Станешь тонким, мертвым, белым…»

      Станешь тонким, мертвым, белым,

      Как окончится твой труд.

      Жизнь, написанную мелом,

      С гладкой досточки сотрут.

      Ты искал в правописанье

      Смысл, связующий слова.

      Смерти тонкое касанье

      Лишь предчувствовал едва.

      Но познание наощупь,

      Откровение вчерне,

      Удивительней и проще,

      Чем лежащее вовне.

      Жизнь – конспект времен грядущих,

      Новой эры перегной.

      А душа витает в кущах

      Над бессмыслицей земной.

      «Философия дна – ни излишеств…»

      Философия дна – ни излишеств,

      Ни красот не приемлет она.

      Чуждо напрочь знамение свыше

      Философии дна.

      Тяжело поводя плавниками,

      Молчаливо глядят из окна

      И беззубо сверкают очками

      Обитатели дна.

      Тишина. Только хрипы глухие,

      Обжигающий свет.

      Философия дна, ты – стихия

      И последний ответ.

      «Мы живем в невозможное время…»

      Мы живем в невозможное время –

      В роковой исторический час

      Дико взвоет безумное племя,

      И посыплются бомбы на нас.

      Натурально, ведь мир – передышка

      Между войнами. Пули визжат.

      И застыла душа, как ледышка,

      Только тонкие губы дрожат.

      «Когда глаза откроешь ночью…»

      Когда глаза откроешь ночью,

      Горчат воспоминаний клочья;

      Их спутанные многоточья

      В мозгу свиваются в клубок.

      Ты без толку косишься вбок

      На луч, проткнувший потолок,

      Желая, чтобы странных строк

      Затихла трескотня сорочья.

      «Пожалуй, я скобки закрою…»

      Пожалуй, я скобки закрою,

      Как крошки, смету со стола

      Все шелесты и перебои

      Той жизни, какая была.

      Ведь вряд ли особую ценность

      Она представляет собой,

      Смешная моя откровенность,

      Привычка делиться судьбой.

      Послушай-ка – первопроходчик,

      В забое глухом, как в гробу,

      Иду между угольных строчек

      С шахтёрскою лампой на лбу.

      Ни звука, лишь только багровый

      Мигающий