Философия крутых ступеней, или Детство и юность Насти Чугуновой. Альберт Иванович Карышев

размахивая согнутыми в локтях руками. В гостинице было тепло, подавалась холодная и горячая вода и дожидались постояльцев свободные комнаты с намытыми полами, с занавесками на окнах, с деревянными кроватями, заправленными свежим бельём. Чугуновы поселились в трёхместке. Перекусив домашними продуктами и попив чаю из термоса, они легли отдохнуть и уснули.

      – Настя! Настенька! – сквозь сон услышали старики. – Ну-ка, поднимайся на репетицию!

      Лариса Корнилова в сумерках трясла за плечо крепко спавшую ученицу.

      – Добрый вечер. Зажгите, пожалуйста, свет, – сказал Андрей Иванович и поднёс к глазам запястье с часами. – Ого! Уже семь часов!

      – Да, – сказала Лариса. – А к восьми нам ехать на репетицию в филармонию.

      – Какая же репетиция на ночь глядя?

      – Ещё не ночь. Репетиция обыкновенная. В филармонии, где пройдёт конкурс, нашей группе отвели это вечернее время. До сих пор занимались другие, приехавшие в Рязань раньше нас. Мы вынуждены были принять такие жёсткие условия. Детям необходимо заранее увидеть чужую сцену, сыграть конкурсную программу в незнакомом зале и хоть немного приноровиться к обстановке. Завтра в десять начинается конкурс. Младшая возрастная группа выступает первой.

      – Даже не верится, что детей так поздно зовут репетировать. Неправдоподобно звучит, – сказала Вера Валерьяновна, сидя на кровати под одеялом и вытаскивая из взлохмаченных волос железные шпильки. – Настоящее издевательство над детьми.

      – Бывает и так, как сегодня, – ответила Корнилова. – Главное испытание конкурса, скажу я вам, даже не выход на сцену и не выступление, а подготовка к выходу, ожидание, иногда многочасовое, своей очереди, и вот – репетиции в любое время дня и вечера. Приходится терпеть. Значит, собирайтесь. Жду вас внизу…

      Настя изумила деда с бабушкой. Открыв глаза, узнав про репетицию, она не стала капризничать, как дома, но мужественно вскочила с постели и скоро собралась. Маршрутный автобус увёз григоровчан в город. Они вошли в старое белое, с колоннами здание филармонии и поднялись в неярко освещённый электричеством концертный зал. Возле сцены толпились конкурсанты с педагогами и родственниками. На сцене уже сидела за фортепьяно концертмейстер Бардинская, смуглая, с чёрными жгучими глазами и распущенными по спине смоляными волосами. Она проигрывала аккорды и импровизированные пассажи, проверяя настройку инструмента. Кругляков подстроил Светину скрипку и позвал ученицу на сцену. Остальные уселись в зале ближе к сцене на откидные зрительские кресла.

      Света взяла скрипку и, кивнув Бардинской, заиграла. Она играла уверенно и очень хорошо. Её мама в тёмном платье и голубом шёлковом шарфе, с обожанием глядела на дочку. Валерий же Николаевич Кругляков сдерживал ученицу и часто поправлял.

      – Теперь ты, Настя, – сказал он.

      Настя встала с кресла и со скрипкой и смычком взошла на сцену по ступенькам, устроенным сбоку. Кругляков