Ромео стоит умереть. Олег Рой

m>

      Так было и так будет впредь –

      Что мягче стали шелк и медь,

      Что сердце не умеет тлеть –

      Оно должно пылать, гореть.

      Так было и так будет впредь –

           на самом деле.

      А значит, будет сталь звенеть,

      А значит, будут стрелы петь.

      Ромео должен умереть, и не в постели.

Стихотворение Алисы Пановой

      Она ненавидела поезда. Мало того что из-за шума и тряски нормально не выспишься, так еще попутчики. Вот они-то и были настоящим бедствием. Если в купе с ней ехали женщины, то избавиться от попыток залезть в душу, а также навязчивой опеки, выражающейся главным образом в стремлении накормить какой-нибудь вонючей колбасой или отвратительной вареной курицей, было невозможно. Если же мужчины – и того хуже. Тут и начиналось настоящее преследование – от робких попыток принести из вагона-ресторана булочку или заставить выпить шампанского до откровенных потуг перейти к близости. Однажды она проснулась от того, что очередной юнец стоял над ней и завороженно пялился. В общем, каждая поездка оборачивалась кошмаром.

      Однако добираться до дома как-то нужно. Лето подходит к концу, впереди – учеба, изменение жизни и прочие проблемы, представляя которые, Юля не чувствовала себя оптимисткой.

      – Юлечка, ты теперь совсем взрослая. – Провожающая ее бабушка вздохнула и поцеловала в нижнюю часть щеки – куда дотягивалась. – И не переживай, со всем справишься.

      – Справлюсь, куда мне деваться! – Она в ответ чмокнула бабушку и невольно залюбовалась ею.

      Бабушка даже в старости оставалась еще красивой. Подтянутая, в простом, но элегантном платье, почти непредставимом в провинции, с тщательно уложенными седыми, без всяких прикрас, волосами. Время лишь слегка тронуло правильные черты лица, опустило уголки губ и верхние веки, но пощадило голубые, словно пронизанные густым солнечным светом глаза… В их семье все женщины были очень красивыми… Такой была и мама… Была…

      Как всегда при воспоминании о ней, в груди потянула старая, но неизжитая боль, и Юля старалась улыбнуться, чтобы бабушка не заметила ее настроения.

      – Пока, баб! – поспешно сказала Юля. – Ты же знаешь, не люблю долгих церемоний. Все будет нормально.

      И девушка, закинув за плечи рюкзак, зашагала прочь, не заметив, как бабушка мелко крестит ее вслед.

      Она пришла рано, к самой подаче поезда, забралась на свою верхнюю полку, надвинула пониже кепку и вытащила электронную книгу. Плеер в ушах дополнительно демонстрировал ее нежелание общаться.

      «Почитаю что-нибудь наугад», – решила она и, открыв список, наобум прокрутила линейку и ткнула пальцем в одно из названий. Шекспир «Ро-мео и Джульетта». В школьном курсе им преподавали Шекспира, но как-то мимоходом. Учительница, большая патриотка и любительница русской литературы, конечно, потребовала, чтобы все прочитали «Гамлета», посоветовав «Ромео и Джульетту» в качестве факультативного чтения. Но образы Полония и Клавдия вместе с сумасшедшим Гамлетом, из которого явно вышел бы плохой король с зашкаливающими закидонами, вызвали у Юли такую оскомину, что читать другие произведения великого англичанина девушка не стала. А вот теперь само подвернулось.

      В Вероне древней и прекрасной,

      Где этой повести ужасной

      Свершилось действие давно, –

      Два уважаемых равно,

      Два славных и высоких рода,

      К прискорбию всего народа,

      Старинной, лютою враждой

      Влеклись – что день – то в новый бой…[1]

      «Стихи… Ладно, – решила она, – почитаю немного и буду спать».

      Однако история оказалась такой увлекательной, что Юля не заметила ни как купе заполнилось, ни как поезд отъехал от перрона. Она почти не слышала перестука колес на стыках шпал, целиком погрузившись в романтический мир средневековой Вероны, где проходили яркие балы, звенели шпаги и кипели нешуточные страсти.

      Она протягивала проводнице билет и что-то отвечала на вопросы попутчиков, но машинально, не вникая в происходящее. И это послужило во благо. Когда последняя страница была дочитана, в купе слаженно выводили художественные рулады носы двух спящих на нижних полках женщин. На верхней полке напротив тоже спали, завернувшись в одеяло и отвернувшись к стене. Юлия даже не поняла, парень это или девушка. В общем, никто на ее свободу не посягал.

      Юля, спрыгнув с полки, сбегала умыться, опять же не встретив никого в коридоре, и вернулась в хорошем настроении. Забравшись обратно, она, как и ее сосед или соседка, отвернулась к стене, но еще долго не могла заснуть, думая о несчастных влюбленных. Вот это была настоящая любовь! Не то что теперь, когда повстречаются немного, а потом разбегутся без сожаления или, еще хуже, начинают встречаться с другом бывшего парня.

      Повздыхав над судьбой несчастных влюбленных, девушка наконец

1

Здесь и далее – Шекспир «Ромео и Джульетта», перевод Аполлона Григорьева.