Забава. Михаил Бабкин

во. Поэтому Василий Иванович считал ее побочной, подработкой, что ли. А настоящий трудовой подвиг начинался у него с утра в субботу и заканчивался вечером в воскресенье. Очень любил дядя Вася выходные, оттаивал в эти дни душой и сердцем, отдыхал от паяльной рутины, от чертовых осциллографов, генераторов и прочей несерьезной дребедени.

      В выходные дни Василий Иванович работал в бригаде грузчиков на доставке. Причем бригадиром. Причем очень уважаемым. Дядя Вася с детства мечтал стать грузчиком, как батяня, но мать не позволила – пришлось получить среднее образование, потом электротехническое, пройти курсы подготовок и переподготовок, стать хорошим специалистом по ремонту всяческой радиоаппаратуры, а мечту жизни оставить на потом. На выходные. Так что неудивительно, что Василий Иванович ростом был очень высок, в плечах необъятен, животом не обижен. И пиво кушал литровыми банками в потрясающем количестве. Таких в народе зовут «шкафами», но за глаза. Потому как от такого шкафчика и дверцей по шее получить можно, за оскорбление личности.

      Сегодня по шее получил дядя Вася, от жены, мокрым полотенцем. Вот кто другой бы ему по шее врезал, тогда да. Тогда появились бы в неосторожной судьбе обидчика и реанимация в БСМП, и гипс, и прочие неприятности. А на жену рука не поднялась, привык к ней дядя Вася за двадцать лет, ох привык.

      Скандал вышел из-за пустяка: Мария, как обычно перед выходными, сказала: «Или я, или твои грузчики». Дядя Вася, как всегда, послал ее. Не грубо послал, мягко, почти без мата. А та – раз! – и полотенцем, да еще и мокрым, с оттяжкой. Не больно, но обидно. Вот посему и стоял сейчас Василий Иванович у пивной, что возле цирка, и пил не торопясь четвертую литровую баночку.

      Погода стояла чудесная, весенняя. На этажах долгостроя, напротив пивной, весело перекрикивались строители, иногда вставляя в ненормативную лексику понятные для прохожих слова: «кирпич», «раствор», «прораб». Среди голых метелок акаций деловито дрались воробьи; на крышах цирковых фургончиков, что окружили ларек и почти вылезли на проезжую часть, эротично завывали кошки. Одно слово – весна!

      Дядя Вася спросил еще пивка и задумался, прислонясь спиной к грязной решетке. О жизни задумался, о судьбинушке своей нелегкой. Пытался он разобраться в сложном житейском треугольнике: жена, работа, хобби. Или так: хобби, работа, жена. Что важнее? А черт его знает. Без работы еще как-то можно. А без остального нельзя. А вот оно-то как раз и не состыковывалось.

      – Вот же…….!! – в рассеянности очень громко сказал Василий Иванович. Строители, конечно, смогли бы оценить его витиеватую фразу, но они были далеко. Оценила продавщица.

      – Пива больше нет! – грозно крикнула она из окошка и с треском его захлопнула. Даже про банку забыла. Василий Иванович оставил посуду на липком прилавке и, потому как уже стемнело, зашел за ближайший фургончик облегчиться. Процесс пошел, а дядя Вася в это время бездумно читал надпись на самом фургончике – прочиталось непонятно, очень уж большими буквами было выполнено. Василий Иванович застегнулся, отошел в сторонку и прочитал снова:

      «Альтаир-3. Маг шести измерений» – вот что было написано на боку облупленной будки с колесами.

      – Магия, – нахмурился дядя Вася, – фокусы, значит. Та-ак. Альтаир? Собачья кличка, что ли? – он немного подумал, прояснился лицом. – Три ученые собаки в бригаде, видать. Ох уж мне эти альтаиры-мальтаиры. Пудели вонючие, – Василий Иванович сплюнул и пошел вдоль фургончика. Тут что-то круглое попалось ему под ногу, дядя Вася поскользнулся и крепко сел, хорошо не в лужу.

      – Не, ну это уже совсем, – обиделся Василий Иванович. Кстати, если бы жена вовремя услышала от него такое высказывание, она немедля передумала бы лупить мужа полотенцем. Потому что сказано было тихо и без мата, а это уже предел означает. Каюк всему окружающему миру, среде обитания, экологии и собутыльникам. Сейчас могло произойти что угодно! Но не произошло. Не успело.

      Внимание дяди Васи переключилось на ту штуковину, которая его так подло прокатила. Василий Иванович двумя пальцами поднял с земли странный, искрящийся серебром цилиндрик, похожий на школьный пенал для карандашей, и поднес его к глазам. Хотя совсем стемнело, но находка была видна хорошо: казалось, она слегка светится мелкими, плавающими по поверхности крапинками.