Тайна королевы. Фергюс Хьюм

[1] Лилиан – самодовольно откинулась на спинку стула. Она наслаждалась отличным ужином, была празднично одета и вскоре собиралась отправиться на премьеру новой музыкальной комедии – вот три веских причины, способствовавших прекрасному расположению ее духа.

      – Все люди опасны для миллионеров, так как хотят жить богато и любым способом, хоть честным, хоть нечестным, готовы выудить деньги у богача, – заметила она, считая, что делает своему работодателю комплимент.

      – У людей, которых вы имеете в виду, госпожа Болстреаф, со мной этот номер не пройдет, – сухо возразил ей миллионер.

      – Я говорила в общем, а не о ком-то конкретно, сэр Чарльз.

      – Знаю, – ответил он, кивнув, и вновь погрузился в медитацию, которую так неожиданно прервала его дочь.

      – Шесть пенсов за твои мысли, папочка… Шиллинг… Десять шиллингов, то есть целый фунт, ненасытный ты человек.

      – По-моему, недвусмысленное предложение, – пробормотал Дэн, отложив в сторону щипцы для орехов. – Лилиан, дорогая, тебе не стоит есть так много орехов, или у тебя будет несварение желудка.

      – Думаю, у папочки уже давно это самое несварение…

      – У некоторых оно и в самом деле случится, когда я закончу с ними, – проговорил сэр Чарльз так, словно не слышал ни последних слов дочери, ни ее смеха. Затем, чтобы предотвратить возможные расспросы, он обратился к молодому человеку:

      – Как у вас дела, господин Холлидей?

      Когда сэр Чарльз задавал такие вопросы, Дэн понимал, что миллионер чем-то недоволен, и догадывался, что причина этому Лилиан, а точнее, ее дружба с молодым человеком, у которого не было ни гроша за душой… то есть дружба с ним – господином Холлидеем, поэтому он ответил дипломатично.

      – Дела идут вверх, если вы, конечно, имеете в виду аэропланы.

      – Какое легкомыслие! Какое легкомыслие! – пробормотал старик совершенно серьезно. – Как хорошо образованный молодой человек, который хочет заработать, вы должны быть нацелены на более возвышенные цели.

      – Он нацелен на солнце, – весело заметила Лилиан. – Или ты, папочка, хотел, чтобы его цель была еще выше?

      – «Нацелен на солнце», – со вздохом повторил сэр Чарльз Мун. – Гм? А не получится так, что он, словно тот античный паренек, взлетит слишком высоко, а потом упадет и разобьется о землю?

      – Вы имеете в виду Икара или Фаэтона, сэр Чарльз? – поинтересовалась госпожа Болстреаф, которая, будучи гувернанткой, гордилась своими познаниями.

      – Не помню, который из них… то ли один из них, то ли оба… Но он летал на аэроплане, как наш Дэн, а потом шлепнулся…

      – Ох! – Лилиан повернулась, заметно побледнев. – Ты-то, Дэн, надеюсь, не шлепнешься.

      Прежде чем гость успел ответить, сэр Чарльз заверил свою дочь:

      – Все, кто здесь присутствует, находятся в полной безопасности, – пробормотал он, оставаясь по-прежнему мрачным и насупившимся. – Не беспокойся, моя дорогая Лилиан, Дэну не суждено повторить судьбу Икара, хотя шлепнуться он может, но совсем на другой манер.

      Голубые глаза Лилиан широко раскрылись, и она уставилась на молодого господина Холлидея, который, побагровев, возился среди скорлупок.

      – Не понимаю, что ты имеешь в виду, папочка! – после многозначительной паузы объявила девушка.

      – Думаю, Дэн понимает, – заметил сэр Чарльз, встав и медленно отодвинув стул. Он посмотрел на часы. – Семь тридцать. У вас еще достаточно времени, чтобы успеть в театр, представление все равно не начнется раньше девяти, – добавил он, возвращаясь к двери. – Госпожа Болстреаф, я хотел бы поговорить с вами.

      – Но, папочка…

      – Нет времени, дорогая Лилиан, у меня важная встреча в девять часов, а потом придется поехать на биржу. Иди и развлекайся, но не… – суровый взгляд его серых глаз остановился на Дэне, и тот многозначительно потупился, – …не делай глупостей. Госпожа Болстреаф, – позвал он кивком головы и вышел из комнаты.

      – Ох! – вздохнула дуэнья-гувернантка-спутница – три в одном, что-то вроде современного Цербера для дочери миллионера. – Я присоединяюсь к словам сэра Чарльза. – И она многозначительно посмотрела на господина Холлидея, прежде чем исчезнуть, присоединившись к своему работодателю.

      Лилиан уставилась на закрытую дверь, через которую только что вышли ее отец с госпожой Болстреаф, а потом посмотрела на Дэна, который с несчастным видом сидел за неубранным обеденным столом… Лилиан была утонченно красивой и хрупкой и не выглядела на двадцать лет, в своем изящном совершенстве напоминая пастушку из дрезденского фарфора. Бледно-золотые волосы, лицо цвета розовых лепестков; одетая в простое белое платье с белоснежными жемчужинами на тонкой шее, она была словно виток едва различимого тумана. По крайней мере, так думал Дэн, любуясь ее хрупкой красотой. А может, даже более того, она напоминала серебряную филигрань изысканно тонкого рисунка. Но вне зависимости от тех сравнений, которые могла представить любовь для ее красоты, Дэн, охваченный горячей страстью, знал, что для него Лилиан – единственная девушка в мире.