Бумеранг проклятья. Вера Головачёва

акову идти с родителями на кладбище, но все же пришлось. И не то, чтобы он очень боялся этого места, просто как-то не по себе становится, когда идешь между рядами могил, зная, что здесь похоронен какой-то человек. Висят фотографии, лежат цветы, венки, стоят оградки, кресты, памятники.

      Хорошо, что на улице уже весна. Снег давно растаял, солнце иногда припекает так, что хочется снять куртку и гоняться без нее. Виднеется зеленая, свежая трава и главное – стоит невообразимый и ни с чем не сравнимый запах. Запах весны, свежести, зелени, просыпающейся природы.

      Кладбище находилось в самом центре города. Оно было очень старым. Но там иногда все же хоронили людей. Только это очень дорого стоило. В основном пользовались новым, но уже успевшим прилично разрастись, кладбищем на окраине города.

      Олег шел, с трудом передвигая ноги. Единственной радостью для него сейчас было то, что начались весенние каникулы. Значит, можно отдохнуть от школы, побездельничать, погулять на улице.

      Еще издалека мальчик увидел похоронную процессию. Сердце упало куда-то вниз и там замерло от непередаваемого страха. А когда раздалась музыка, то по телу побежали мурашки, и Олег почувствовал озноб.

      – Ну вот, – огорчилась и мама. – Прямо рядом с могилой дедушки хоронят, – она оглянулась и озабоченно посмотрела на сына, прекрасно зная, как мальчик всего этого боится. – Мы ненадолго.

      Олег, понимая, что ничего изменить все равно не удастся, покорно плелся следом. Траурную мелодию перестали играть. В ушах звенела вдруг наступившая тишина. Но потом раздался плач. Такой душераздирающий, похожий на вопль или на вой дикого раненого животного. Плакала молодая женщина в черном платке, стоящая на коленях прямо на земляной куче.

      Проходя рядом с той новой могилой, мальчик хотел сначала зажмурить глаза, но так можно было обо что-нибудь споткнуться и упасть. Поэтому Олег только пониже опустил голову и стал смотреть под ноги.

      И тут он увидел необычную вещь. Она призывно сверкнула перед ним. Рука сама потянулась и подняла ее. Это оказалась брошь. Очень красивая, с камнями и, наверное, дорогая.

      Олег посмотрел на нее и понял, что потерял брошь, наверное, кто-то из присутствующих на похоронах. Он даже открыл рот, чтобы спросить у кого-нибудь об этом, но случайно наткнулся взглядом на взгляд той самой плачущей женщины и оторопел.

      Она глянула на него, повернув голову чуть вбок в его сторону, и глаза показались мальчику такими холодными и даже злыми, что рот закрылся сам собой, а рука сунула брошь в карман. Женщина отвернулась и замолчала. Она встала с колен, кинула горсть земли в могилу, потом отошла на три шага назад и принялась вытирать глаза белым кружевным платочком.

      Работники кладбища стали засыпать могилу. Земля глухо ударялась о гроб, вызывая у мальчика дрожь в коленках. Каждый такой стук эхом отдавался во всем его теле, и Олег сделал над собой большое усилие, чтобы сейчас же не убежать отсюда, зажав голову руками. Тошнило страшно.

      И вдруг его «отпустило». Внезапно он понял, что больше не чувствует страха, была только какая-то отчаянная грусть. Хотелось остановить людей и закричать, чтобы они не хоронили того, кто находится там, в этой яме. Казалось, что это ошибка. Той смерти не должно было быть. И все это неправда.

      Олег повернулся спиной к стоявшим людям и посмотрел на маму. Она поставила цветы в баночку с водой. Положила рядом конфеты и печенье. Потом подержалась за крест и сказала, взглянув, наконец, на бледное лицо мальчика:

      – Пойдемте лучше домой. Лучше потом еще раз придем.

      – Конечно, – папа согласился с ней. – Идем, Олег.

      Симаковы аккуратно обошли горевавших людей и быстрым шагом направились к выходу с кладбища.

      Дома Олег сразу включил телевизор и сел смотреть какой-то фильм, чтобы не думать о том, что он видел на кладбище. Но временами воображение рисовало картину на кладбище. Та молодая женщина в черном платке. Какая-то она странная. Плакала так громко, тем не менее, мальчика не оставляла мысль, что это ее проявление чувств фальшиво, неправильно. Он не мог точно определиться, но к страху примешивалось неоформленное неприятное чувство.

      Решив пораньше лечь спать, Олег поужинал и пошел к себе в комнату. Мальчик выключил свет, лег на кровать и закрыл глаза. Картина похорон явилась перед его внутренним взором так явственно и во всей красе, что он вздрогнул, быстро вскочил с постели и включил настольную лампу.

      И тут мальчик вспомнил о находке. Он достал из кармана брюк великолепную брошь и принялся с интересом рассматривать ее. Вещь была отлично сделана, и все в ней гармонировало. Небольшая, с изумительным прозрачным камнем внутри немного ближе к левой стороне, который начинал переливаться такими разными цветами, стоило хоть крошечному лучику попасть на него. Остальное было, скорее всего, сделано из золота. Мальчик плохо в этом разбирался и не мог поручиться точно. Затейливые золотые узоры оплетали камень, словно дикий плющ, не сдерживаемый никакими преградами.

      Ладонь Олега ощущала приятную тяжесть. Брошь была просто чудесной. Конечно, можно подарить ее маме, но она обязательно спросит где он взял