Привет, меня зовут Ася!. Софья Козлова

ела поважнее. А в сорок девять читать свои детские истории будет уже слишком грустно.

      Так что не знаю. И вообще не знаю, получится ли у меня. Ведь я уже пыталась вести дневник. Мне было шесть и все записи у меня были одинаковые: «Сегодня я ходила в садик». Только ошибки разные. То «сиводня», то «хадила». Так что читать всё равно интересно. Мама права. А на выходных мне тогда было как-то не до писанины.

      Перед школой нужно наиграться

      Сейчас я уже в третьем классе и пишу гораздо лучше, чем тогда, когда «хадила в садик». Так что, может, что-нибудь и получится.

      В третьем классе я потому, что меня отдалив школу с шести лет. Мама с папой до сих пор спорят, правильно ли они это тогда решили.

      Во-первых, в шесть лет я уже умела читать и даже писать «Сиводня я хадила в садик». И в этом садике меня очень хвалили и сказали маме, что, конечно, мне надо идти в школу, а не «терять год».

      Во-вторых, я сама хотела в школу и до сих пор рада, что пошла туда с шести.

      В-третьих, мой брат Слава тоже пошел в школу с шести, и я слышала, как мама говорила папе: «Ну это-то было правильно! Ведь хорошо же получилось! И ведь Ася будет учиться одиннадцать лет, а не десять, и закончит школу точно так же, как мы когда-то!»

      Но иногда мама говорит и так: «Эх, может быть, ты был прав и надо было подождать. Но ведь сейчас-то она уже в третьем классе, а лучше не становится. Может, и этот год ничего бы не изменил». А папа говорит: «Надо было дать ей наиграться!» И в обсуждении чужих детей он тоже всегда говорит: «Только не отдавайте в школу с шести, пусть наиграется».

      Ха-ха. Бедный папа. Как будто действительно можно так наиграться, чтобы потом одиннадцать лет учиться, не отвлекаясь. И, главное, когда я ему говорю «поиграй с ребенком», он меняется в лице и бежит к компьютеру со словами, что ему надо работать, или бежит на кухню с криками, что сейчас он пьёт чай. Или просто говорит: «Ася, я не могу, я устал, потом». Ну и как тут можно наиграться? Или самое честное: «Я хочу полежать». Это папино любимое. А ведь это и есть игра с ребенком, причем самая лучшая, – папа лежит, а дочка по нему скачет. Что может быть проще? Сами же говорили, что каждый должен заниматься любимым делом.

      Собачка Терти и волшебный летающий котенок

      В детстве я играла, что я волшебный летающий котенок. А подтверждением моей волшебности было то, что я умею хорошо шевелить пальцами ног. Я ими шевелила, а мама смеялась и говорила, что я совершенно точно самый лучший волшебный летающий котенок, доказательства неопровержимы.

      Когда Слава был маленький, он играл, что он собачка Терти. Я этого уже не застала, мне мама рассказывала.

      А вместо «Поиграй с ребенком» у них со Славой была игра «Поймай Лёву». Слава скакал и рычал. Он убегал, если его ловили, и нападал, если его не ловили. Хорошая игра!

      Только со мной Слава в такие игры не играет. Я иногда пытаюсь, но мама говорит, что всё закончится слезами. Слава такой сильный. Как случайно толкнет меня, так я сразу ору и пищу. И мама оказывается права. Бедный Слава.

      Мама говорит, чтобы мы играли в настольные игры. Я люблю монополию и дикие джунгли. Но мама ошибается, настольные игры у нас со Славой тоже заканчиваются слезами. Слава говорит, что я жулик. Но, во-первых, это неправда, а, во-вторых, даже если итак, всё равно обзываться нехорошо. Нельзя, видите ли, быть такой азартной. А как можно не быть азартной, если я азартная? Зачем тогда вообще играть? И ещё я не крикливая. А если они такие умные и умеют красиво проигрывать, то вот пусть и проигрывают.

      Когда мама слышит крики, она всегда вздыхает и идет нас разнимать:

      – Ася, не вопи.

      – А чего он обзывается!

      – А ты не обращай внимания.

      – Так не честно!

      – Слава, не провоцируй ты её, знаешь же, какая она крикливая.

      – Я и не провоцирую!

      – Провоцирует!

      – А ты, Ася, не ведись на провокации!

      – А чего он меня жуликом называет!

      – А ты не жульничай.

      – А ты не провоцируй!

      Мама стонет, хватается за голову, говорит «Всё, я не могу. Разбирайтесь сами». Уходит и закрывает дверь поплотнее. А мы со Славой сразу миримся и продолжаем играть. Ну, до следующих криков, конечно.

      Моё будущее

      В пятом классе, ещё через год, папа с мамой мечтают отдать меня в математическую школу. Даже лицей. Там учился папа, там училась мама, и мой брат Слава там учился. И школа эта такая распрекрасная и замечательная. И мама постоянно подсовывает мне интересные задачки и головоломки, чтобы убедиться, что я «в ладах с математикой».

      А в музее связи, где надо было крутить всякие ручки и смотреть, как устроены разные физические явления, папа прыгали в отчаянии кричал: «Блондинка, настоящая блондинка! Ну какая математическая школа!» А потом сам: «Ася, иди посмотри на радиоволны». Бедный папа. Радиоволны вообще-то невидимые.

      А насчет