Мечник. Око Перуна. Вадим Долгов

Перуновым Оком до Киева.

      – Верно. Предположим, в лесу был воевода Илья, или даже Илья-пророк, или черт с рогами, или сам Перун за Оком своим пришел, это нашу задачу как-то меняет?

      – Нет.

      – Вот так-то. Поэтому мы усилим караулы и поедем дальше. Таков приказ, а приказы нужно выполнять. Так?

      – Так. – Доброшка вздохнул.

      – А раз так, то вот тебе приказ. Иди в шатер и спи. И о виденном или пригрезившемся тебе никому не слова. Не хватало нам еще разговоров… Помни, что ты – отрок. А отроки на то и отроками зовутся, что молчат, пока их старшие не спросят.

      – Понял?

      – Понял.

      – А раз понял – ступай.

      Доброшка поплелся в шатер. Несмотря на тяжелые мысли и пережитое волнение (а быть может, благодаря ему), заснул он практически мгновенно. Только голова коснулась баула с вещами, заменявшего ему подушку, как он провалился в глубочайший сон.

      Снился ему сидящий перед костром Илья. Воевода недобро смотрел на него и грозил пальцем. Потом снилась Белка, скачущая по изумрудному лугу на белой кобылице. Потом из туч выплыл грозный лик Перуна. Один глаз его грозно сиял, а другой был пуст. Древний бог хмурил серебряные брови и был удивительно похож на воеводу Илью. Доброшка хотел спросить громовержца о многом: откуда бывает молния, правда ли, что у него есть золотая колесница, правда ли, что древние боги боятся креста, и много еще что. Но Перун приложил к своим золотым усам палец: молчи-де – и простер над отроком свою могучую руку. Рука закрыла полнеба, опустилась Доброшке на плечо и принялась трясти. С небес громом прозвучал голос:

      – Вставай, засоня, вставай, завтрак проспишь.

      Доброшка проснулся. За плечо его тряс, конечно, не Перун, а вчерашний его знакомый Нежка.

      Выбравшись из шатра, Доброшка увидел, что сквозь утренний туман уже пробивается яркое солнце, щебечут лесные птицы, воздух наполнен летними ароматами, и ничего в лагере не напоминает о вчерашней неприятности.

      Сборы прошли обычным порядком, и после плотного завтрака отряд тронулся в путь. Местность изменилась. Дремучий лес остался позади. Перед отрядом простиралась холмистая равнина. Дорога шла через светлые перелески. Где-то там, в трех или четырех переходах, должна была быть река Днепр, по которой отряд на двух лодьях спустится до самого Киева.

      Земли стали более обжитыми. Стали попадаться деревеньки. Проезжая, покупали у местных квас и пиво. Вечером можно было запить сытный ужин доброй чаркой. В лесу стол разнообразили дичиной. Для охоты Ян обычно отряжал двух-трех человек, и к вечеру на костре жарилась туша кабана или оленина, кусками нанизанная на прутья.

      Теперь такой вольности позволить было нельзя. На пути попадались боярские усадьбы, окруженные мощными частоколами и башнями. Некоторые из них были больше Колохолма и Летославля, вместе взятых. За незаконную охоту в боярских владениях можно было здорово поплатиться. Поэтому Ян разрешал охотиться только с луками на гусей и уток. Мясо приходилось покупать у местных, платя серебром или специально для этого припасенными беличьими шкурками.

      В малолюдном медвежьем углу, какими были берега Летоши, этого добра было навалом.