Противогазы для Саддама. Геннадий Прашкевич

кую карту с победными флажками;

      плачь, плачь – я куплю себе резинового кашалота, бассейн, рождественскую елку с иголками, пирата с деревянной ногой, складной нож, красивый обломок красивой ручной гранаты;

      плачь, плачь – я куплю себе столько старинных марок, столько свежего фруктового сока, столько деревянных пустых голов, что этот мир уже никогда не будет казаться грустным…

Эдоардо Сангвинети в переводах Александра Карпицкого

      Часть первая

      «Русский чай»

      Араб

      Облака под самолетом лежали от горизонта до горизонта – белая, бесконечная, безжизненная, а потому скучная равнина. Никто никогда, размахивая руками, не бегал по облакам, в принципе не мог бегать. Но вот в провалы, вдруг сумрачно открывающиеся в редких облачных разрывах, Сергей заглядывал с любопытством.

      Из сумеречных провалов, казалось ему, несло сыростью погреба.

      Там, глубоко внизу, в неясных безднах клубились густые тени, там, наверное, кипела жизнь. Это здесь, над облаками, все было как-то искусственно замедленно, все текло в раздражающе неторопливом темпе.

      Сосед слева уснул.

      Соседу справа тоже что-то снилось, он вздрагивал во сне.

      Сергея раздражал неспокойный сон соседей, но, в конце концов, идеальных состояний не существует, с чем-то всегда приходится мириться. Да и не соседи были виноваты в его настроении.

      Так…

      Дела…

      Шли они в последнее время ни шатко, ни валко, время от времени Сергею даже везло, но он чувствовал, он чувствовал, что время успеха кончилось, не успев дать настоящего взрыва, что время успеха действительно упущено, и непонятно, как его вернуть. Несколько последних сделок с перепродажей чая, в принципе, прошли удачно, даже принесли некоторый доход, но инфляция… но отдаленность Томска от столицы… Инфляция, как кислота, съедала доходы, а расстояния, которые приходилось преодолевать закупленному в Москве товару, довершали дело…

      В лучшем случае, топтание на месте.

      В последнее время Сергей даже перестал заглядывать в коммерческие издания, хотя ему нравилось листать глянцевые страницы. Листать эти издания, как заглядывать в будущее – в свое собственное, конечно! Видишь строку – «Мясоконсервный завод» и понимаешь: вот выгодное дело! Даже придурку ясно, что, имея мощный мясоконсервный завод, можно заколачивать очень неплохие деньги… Или – «Столярный цех». Это Сергею знакомо. Когда-то сам имел дело со столярным цехом. С самым настоящим. Не все тогда у него получилось, но не его в том была вина. Сейчас, получи он в свои руки столярный цех, он бы сумел развернуться…

      Или вот – «Ресторан в центре города».

      Да что говорить! С хорошим рестораном, да еще в центре города, не прогоришь. Самое милое дело – ресторан. Побольше тепла, побольше улыбок, не жалей тепла. чтобы все вокруг пело! Люди любят улыбку. Меняй вовремя салфетки, держи хорошего повара, улыбка, еще раз улыбка! – не жалей улыбок, не жалей сил, и результат скажется!

      Ладно, сказал он себе.

      Главное, не раскисать Все впереди, это главное.

      Вспомни, сказал он себе, что творилось в стране несколько лет назад. Бардак, один сплошной бардак. Так и казалось: бардаком началось, бардаком кончится. Покричат, пошумят, постреляют, покажут по TV очередное «Лебединое озеро», и все, – привет перестройке! Снова втягивайся в толпу похмельных работяг и чиновников, бреди на кем-то определенное тебе рабочее место.

      Так могло случиться.

      Очень даже могло, правда, пронесло, не случилось.

      Так что не впадай в прострацию, сказал он себе, думай не о том, что тебе не удалось, а думай о том, что тебе должно удаться. Перспектива имеется. Сейчас точно имеется перспектива. Особенно для энергичных деловых людей, а не для тех, кто во все времена и при всех режимах червей из норок выманивал магнитом.

      Если бы не инфляция…

      Угнаться за инфляцией невозможно.

      Все, что успеваешь, это хоть как-то возвращать деньги, вкладываемые в дело. Любая прибыль мгновенно проваливается в бездонную пропасть. Что-то вроде знаменитой задачи о быстроногом Ахилле, который никак не может догнать медлительную черепаху.

      А ведь странно.

      Почему бы не догнать ее?

      Просто потому, что нельзя нарушать придуманные кем-то правила?

      Ладно, остановил он себя. Правила есть правила, не будем пока об этом.

      И вообще, было ли такое время, когда бы он летел в Москву просто так, свободно, не занимая время и голову подобными размышлениями?

      Было.

      И летал.

      И не занимал голову.

      Ну и что? – спросил он себя. Что тебе это принесло? Радовала тебя судьба доцента?

      Мужчина, сидевший в трех креслах впереди по левому ряду, окликнул стюардессу, разносившую газеты, и Сергей усмехнулся – так сильно он напомнил Валентина Якушева. Сергея всегда удивляло сходство людей.