Влюблен по чужому желанию. Анна Антонова

оре обязательно услышишь в спину издевательский вопрос:

      – Румянцева, тебе не холодно?

      И ничего не приходит в голову в ответ, кроме такого же тупого:

      – А тебе не жарко?

      Раньше я здорово стеснялась, что обычно одета теплее всех, и всеми силами боролась с бабушкой, благодаря которой это и происходило. Однажды дело дошло до маразма: собираясь в школу первого сентября, я наотрез отказывалась надевать теплую куртку, желая щеголять в легкой ветровке. Утро выдалось очень холодным, и по дороге я продрогла как суслик. Заметив это, провожавшая меня бабушка поинтересовалась:

      – Не жалеешь, что в теплой куртке не пошла?

      Ответ я выдала шедевральный:

      – А почему ты не настояла?

      Этот случай доказал мою полную некомпетентность в вопросах выбора одежды и подарил бабушке прекрасный аргумент, которым она успешно пользовалась – стоило мне отказаться от очередного утепления, как она немедленно вспоминала:

      – А помнишь, ты сказала?..

      И крыть мне было нечем.

      В этот раз я даже особенно не сопротивлялась дубленке и меховой шапке – хотя мы ехали в Европу, зиму никто не отменял, к тому же нам предстояло много гулять, а это тоже не располагало к легким курткам и осенним ботинкам.

      – Высокие у тебя отношения с одноклассниками, – прокомментировал незаметно оказавшийся рядом Женька.

      – Не выше твоих, – отозвалась я, заведенная перепалкой с Цветковым.

      – Меня не волнует, как одеты одноклассницы!

      – Да ладно! – не поверила я. – Если ты им об этом не говоришь, это еще ничего не значит!

      – Думать и говорить – разные вещи, – не согласился он.

      Поняв, что и этот ненужный спор может затянуться, я предпочла не отвечать.

      Ну и день сегодня! Казалось бы, сплошной восторг и упоение – мы с классом едем на зимние каникулы в Прагу, там же будем встречать Новый год, первый раз за границу без родителей… Но парни, как обычно, умудрились испортить настроение. И если к приколам Цветкова, да и к нему самому, я была, по большому счету, равнодушна, споры с Женькой, хоть и стали давно привычными, все же оставляли на душе неприятный осадок.

      Вообще-то, до недавнего времени Женька не являлся моим одноклассником. Мы с ним друзья с младенчества: познакомились в детском саду и до сих пор не раздружились – конечно, в основном благодаря крепкой дружбе наших мам. А вот в школы мы пошли разные, где и проучились до девятого класса. В десятом наш класс неожиданно стал гимназическим, и Женькина мама недолго думая перевела его к нам, благо жили они в том же районе.

      Я бы удивилась, как здоровенного парня можно куда-то перевести, если бы плохо знала Женьку – полного пофигиста во всем, что касалось учебы. Я подозревала, он даже до сих пор не определился, куда будет поступать, – всего лишь подозревала, ибо мы с ним никогда эту тему не обсуждали. Стоило мне завести такой разговор, Женька отмахивался:

      – Там видно будет, ближе к делу решим.

      – Куда уж ближе, – втолковывала я. – Десятый класс!

      – Какая ты зануда, мамочка, – морщился он.

      И я прекращала просветительские беседы – становиться «мамочкой» мне совершенно не хотелось. И без этого в наших с Женькой отношениях было много запутанного.

      Мы уже два раза путешествовали вместе: прошлым летом катались с мамами по Скандинавии, а в июле этого года ездили в Ирландию в гости к Женькиной тете. И в обе эти поездки с нами приключалось что-то вроде солнечного удара, как в рассказе Бунина.

      В Норвегии у нас едва не завязался роман, который после возвращения домой увял, толком не начавшись. Лишь в редкие моменты, когда мне хотелось отвлечься от унылой действительности и мысленно перенестись куда-нибудь подальше, память услужливо подсовывала до боли яркую картинку – наш единственный поцелуй на ветреной набережной Осло[1]. Я так измусолила это воспоминание, что теперь мне уже казалось – ничего такого и не было, все произошло только в моих фантазиях.

      А в Ирландии случилась романтическая история с Женькиным троюродным братом Максимом – да, признаю, у меня на две недели снесло крышу, и потом она долго не хотела возвращаться на место. Женька жутко ревновал, и это не могло не радовать, хотя я подозревала, что причиной послужили чисто собственнические чувства: как это я посмела кому-то понадобиться, кроме него, любимого?[2] Но и эта история не имела продолжения: после нашего возвращения мы с Женькой, словно сговорившись, обходили эту тему молчанием. С Максимом тоже с тех пор не общались – координатами мы не обменивались, но узнать их было легко, вот только никто почему-то не желал делать первый шаг…

      – Так! – энергично воскликнула Ириша – так мы по-свойски привыкли называть нашу классную Ирину Владимировну, даму невредную и непридирчивую, но слишком уж суетливую и заполошную. – Все на месте, так что сейчас организованно идем регистрироваться на рейс и сдавать багаж!

      «Все на месте» – как будто кто-то мог потеряться

1

Подробнее читайте об этом в книге Анны Антоновой «Девушка лучшего друга».

2

Об этом рассказывается в книге Анны Антоновой «Мой ирландский хулиган».