Оккупанты (сборник). Владимир Васильев

оятность того, что этот человек не славянин, а немец, гораздо выше».

      В рассуждениях Русика имелась железная логика: до оккупации Европа жила куда лучше России, Украины и Белоруссии, что вместе их рассматривай, что по отдельности. Зато теперь европейцам воздалось по полной: приспособиться к новому порядку изнеженная гомосятина предсказуемо не сумела, в то время как привыкший к перманентному многовековому гнету славянин заученно и умело вильнул хвостом, повернул нос по ветру и принялся небезуспешно выживать в очередных новых условиях, когда жизнь в который раз за последние полтораста лет встала с ног на голову.

      Впрочем, если уж говорить начистоту, Русик и его боевые товарищи ходили по самому краю. Партизанить – это вам не на заводе болванки с места на место перекатывать. Партизанить всегда опасно: и чужие норовят тебя со света сжить, и свои могут шлепнуть под горячую руку.

      Русик попытался было помассировать затекший бок, но лежащий чуть позади Жвал тут же пнул его чем-то в пятку:

      – Тихо, мать твою!

      Русик обиженно затих: шепот Жвала вообще-то был громче, чем шум, производимый курткой Русика при попытке массажа. А бок онемел не на шутку, лежали почти без движения третий час. Спасибо, что хоть размышлять не запретишь…

      В общем, – думал Русик, – досталось европейцам. Работать они отвыкли, им бы только в евроассамблеях позаседать, да после заседаний в пабе наклюкаться. А как ассамблеи прикрыли, выяснилось, что Джоны Були, Жаки Шираки и Гансы Майеры на заводах уже ни на что не годны. Ну и турнули их всех в резервации, кажется, в Сахару, как бесполезный балласт. Знающие люди говорят, что белых людей в Европе катастрофически поубавилось, сплошь арабы да негры, которые, как и славяне, из-под палки работать еще не разучились. Правда, и бузить им не позволяют – партизан, как опять же утверждают знающие люди, в Европе нет. Иное дело – брянские леса или гомельские болота…

      Как обстоят дела на Американском континенте, в бывшей России толком не знали. Зато прекрасно знали, что в Китае и вообще в Азии, если позволить себе некоторое легкомысленное преувеличение, никто вообще ничего не заметил: как пахали тамошние с утра до ночи, так и пашут. Просто хозяева сменились.

      Но, – в который раз подумал Русик. – Но, но, но, очередное но! Не назовешь ведь труд на заводах инопланетян каторжным! Смена пока восьмичасовая, но, говорят, вот-вот на два часа уменьшат. Просто удивительно, что нашлись люди, которым такая работа показалась непосильной.

      Да и вообще оккупация получилась странная, в пользу бедных. Как-то враз и вдруг решился первый принципиально не решаемый на Руси вопрос – жилищный. Вроде, и домов стало ненамного больше, но вот поди ж ты… Сам Русик сгоряча застолбил было себе шестикомнатную в новостройке на восьмом этаже с видом на парк, нечувствительно возросший на месте бывшей свалки. Но когда огреб от патруля за бардак и пыль в комнатах, быстренько переехал в просторную двушку и заказал аж четырех роботов-уборщиков. Уборщики были бесплатные, хоть сотню заказывай, но за каждым из них требовался уход – опорожнять пылесборники в зев реактора и иногда протирать линзы оптических энергоприемников специальной пастой. Четырех роботов хватало с головой для поддержания должного порядка и чистоты в доме и в то же время за таким количеством уборщиков оказалось достаточно ненапряжно следить. Уже следующий патруль выписал Русику поощрение в виде дополнительного выходного.

      Сегодня Русик тоже был выходной – по той же причине, по итогам проверки.

      Второй принципиально не решаемый вопрос на Руси – дороги – инопланетяне решили очень по-своему: запретили автотранспорт как данность, а все без исключения автомобили, автобусы и прочую четырехколесную машинерию изничтожили в своих реакторах, охотно жрущих любое вещество. Асфальт залили какой-то вязкой дрянью, которая разрослась, расползлась по всем улицам, покрыла все бывшие автодороги и в конечном счете затвердела, только ездить по этой красоте стало некому. В качестве общественного транспорта по городам и между городами круглосуточно шныряли магнитопланы и добраться откуда угодно куда угодно вообще перестало быть проблемой. Вот только ездить куда-нибудь, кроме работы, стало решительно незачем.

      Русик вообще не очень понимал инопланетян. Цели их и задачи на Земле были туманными; во всяком случае – неочевидными. Никаких переговоров ни с какими правительствами они даже не пробовали вести, попытки оборонительных действий пресекли решительно и жестко. У Земли не осталось вооруженных сил – все, что можно было счесть вооруженными силами, было уничтожено в первые же трое суток нашествия. Безо всякого видимого сожаления, старательно и методично. Поэтому наличию партизан впору было удивляться – если чужие без труда отыскали и передавили войска, оружие и технику, почему не могут переловить немногочисленных партизан? Именно в силу немногочисленности? Но почему тогда не осталось мелких недобитых групп из настоящих вояк? Или они остались, просто в городах о них ничего не знают? Тот еще вопросик…

      Бок, кажется, снова обрел чувствительность. Русик осторожно перевернулся животом вниз и, насколько мог, задрал голову, чтобы не лежать лицом в землю, пусть и застеленную лавсанолом.