Обычное дело. Виктор Ночкин

й род тишины, когда даже самый громкий звук чахнет и тускнеет, обращаясь в шорох и шелест… В таких местах, даже когда вокруг не видно ни души, ты постоянно ощущаешь на своем затылке чьи-то неприязненные взгляды, повсюду мерещатся подозрительные вздохи и скрип… Самый обычный переулок.

      Впрочем, в дальнем его конце Хромой приметил человека. Тот стоял в нише, словно нарочно выбрав самый затененный уголок в этом, вообще-то, и так довольно темном месте. Подозрительно, конечно – в местах, подобных этому переулку, честные граждане Ливды предпочитают не задерживаться, и если уж занесла сюда нелегкая, ускоряют шаг, торопясь покинуть гиблое место. А человек в переулке просто стоял, никуда не собираясь уходить. Он, разумеется, заметил Хромого, но не повернул головы и не изменил позы, искоса наблюдая за пришельцем.

      Не спуская глаз с незнакомца, Хромой осторожно двинулся по переулку – время, в общем-то, было дневное, и в поведении этого типа не наблюдалось ничего угрожающего. То есть не было никакого резона из-за его присутствия откладывать намеченный визит к старьевщику. Поравнявшись с подозрительным обитателем переулка, меняла слегка кивнул: при ближайшем рассмотрении лицо парня оказалось ему знакомо. Это был один из ребят Раша Рыбака, атамана, заправлявшего в портовом районе. Миновав оставшегося безучастным к его кивку бандита, Хромой решительно толкнул дверь лавки Шугеля и заглянул внутрь.

      – А, Хромой! Заходи, заходи, – донеслось из недр заведения старьевщика. – Что слышно у вас в Восточной стороне? Заходи, рассказывай.

      Меняла шагнул внутрь и отпихнул дверь – та с противным визгом захлопнулась. Хромой пригляделся, стоя у входа. В лавке царил полумрак и витал неприятный запах, что, впрочем, было неудивительно, учитывая специфический ассортимент товаров Шугеля. Человеку непосвященному могло бы показаться, что старьевщик перетащил к себе изрядную часть одной из ливдинских помоек, но Хромому было хорошо известно, что нагромождение хлама на самом деле подчиняется здесь строгой системе и таит в своих недрах немало ценного и редкостного.

      – Заходи, не торчи в дверях! – снова донеслось откуда-то из пованивающих штабелей мусора и вслед за этим приглашением возник за столом сам хозяин, вынырнул из затхлых глубин своего рукотворного хаоса. В крошечных сморщенных ручках он держал здоровенный канделябр. – Во, гляди, какая штука! Эльфийская работа. Красивый, да? Как ты думаешь, твоему графу не хочется иметь прекрасный эльфийский подсвечник?

      – Во-первых, Эрствин – такой же твой граф, как и мой. Во-вторых, это не эльфийская работа, а подделка… Хотя и довольно талантливая. А в-третьих, у нас в Восточной стороне все тихо. А у тебя ничего новенького не появилось? Я имею в виду – по монетам.

      – Особо интересного – ничего. – Шугель аккуратно водрузил подсвечник на стол и развел руками. – А что? Нужно что-то конкретное?

      – Да так… Принес мне сегодня один… несколько монет принес, в общем. Монеты прошлого века, что ли. Северный Сантлак. Я в таких плохо разбираюсь… Ну, то есть клиенту я не стал говорить, что плохо разбираюсь…

      – Ага, ага, – закивал старьевщик.

      – Ну а для себя теперь хочется уточнить. У меня по Северному Сантлаку ничего нет. Вот я и подумал: может, у тебя что-то завалялось?

      – На вот, глянь, – Шугель извлек из-под стола книгу и протянул Хромому. – Может, здесь чего отыщется.

      Тот принял томик и, обернувшись к окну, начал рассеяно листать. Старьевщик тем временем снова нырнул под стол и принялся шуршать там, словно мышь в подполе.

      – Нет, Старая Грязь, – спустя несколько минут заявил Хромой, – этой книге лет сорок, не больше. И ничего старого здесь, только монеты, отчеканенные при жизни автора… Хотя… Ты не возражаешь, я гляну у тебя? Покупать мне это барахло ни к чему…

      – Гляди, чего ж, – согласился Шугель из-под стола. – Кому бы другому я сказал: «Сперва купи, а потом и трепи страницы», но ты постоянный клиент…

      – Клиент? – осторожно переворачивая ветхие листы, переспросил Хромой. – Я думал, ты скажешь: «старый приятель». Какой ты все же меркантильный человек, Шугель! Ты знаешь, что такое «меркантильный»?

      – Знаю не хуже тебя, – буркнул старьевщик, выныривая вновь из-под своего огромного стола. – Ну как? Есть что-то? Нашел?

      – Ну, если за шестьдесят – семьдесят лет монетная система в тех краях не слишком изменилась, то… Да, пожалуй. Пожалуй, я нагрел этого парня не больше, чем на шесть-семь грошей.

      – Жалеешь, что так мало? И после этого я – меркантильный? – набычился крошечный старьевщик.

      – Перестань дуться, – улыбнулся Хромой, возвращая книгу хозяину, – тебе это не к лицу. Спасибо, Старая Грязь! Ты настоящий товарищ. Щедрый. Отзывчивый. Добрый. И к тому же хорош собой. Словно Гилфинг в дни Творения.

      – Да ладно тебе… Лучше намекни нашему юному повелителю, что видел красивый подсвечник настоящей эльфийской работы.

      – Может быть, приятель, может быть… Хотя и не обещаю. Тот, кто обманывает своего графа, обычно заканчивает плохо, а твой канделябр – подделка. Ладно, я, пожалуй, пойду… Эй, а это у тебя что?

      Меняла