Закат на Босфоре. Наталья Александрова

измученным голосом, – мы найдем наконец брата, и он устроит нас по-человечески… Подай мне ментоловый карандаш, ты же видишь, как я страдаю!

      – Сердце мое, но ты же знаешь, что мы не разбирали вещей! Мы в этом вшивом «Пале-Рояле» на одну ночь, завтра надеемся попасть на корабль – не распаковывать же чемоданы!

      – Ираида Петровна! – простонала Ольга голосом христианской мученицы. – Этот человек убивает меня! Вся моя надежда на вас!

      – Душечка, Ольга Павловна, вот ваш карандашик! – Немолодая, но крепкая женщина, по виду из благородных, но с крупными руками и ногами подскочила к Ольге, протягивая требуемое. Одета она была в английскую строгую блузку и длинную юбку, несколько помявшуюся в дороге. Дополняли гардероб высокие шнурованные мужские ботинки.

      – Вы ангел, вы просто ангел! – Ольга откинулась на подушки и отвинтила серебряную крышечку.

      – Душечка, я схожу к хозяину и узнаю, нельзя ли что-нибудь устроить насчет ужина. – Ираида Петровна улыбнулась, показывая длинные и желтые, как у лошади, зубы, и удалилась.

      Когда дверь за ней закрылась, Ольга выразительно взглянула на мужа и произнесла:

      – Какая чудесная женщина! Что бы я делала без нее. Она не отмахивается от моих страданий, а просто дает то, в чем я нуждаюсь.

      – Мне не нравится ее приторная улыбка. И эти ее лошадиные зубы… – недовольно протянул муж.

      – Ну, знаешь! – вскипела Ольга Павловна. – Мы не в том положении, чтобы выбирать для общения приятных людей. Ираида Петровна просто нужный человек. И в эту гостиницу, между прочим, мы попали только благодаря ее знакомствам. Иначе пришлось бы ночевать под открытым небом.

      – Мне не нравится ее лакейская угодливость. – Серж помассировал раненую левую руку и поморщился. – Мне не нравятся эти ее подозрительные знакомства. Ей что-то от нас нужно. Она знает, кто твой брат…

      – Ну и что? – В голосе Ольги прозвучали истерические нотки. – Я не делаю из этого тайны. Мой брат – уважаемый человек, боевой генерал… В конце концов, даже если она лелеет какие-то корыстные планы – это не важно. Важно то, что она помогла нам в дороге, устроила нас в гостиницу, найдет людей, которые помогут нам в этом безумии устроиться на пароход. И кто тебе сказал, что там, в Костантинополе, мы должны будем поддерживать с ней отношения? – Ольга откинулась на подушки и демонстративно прижала руки к вискам, давая понять, что разговор окончен.

      – Как хочешь, сердце мое, но я не люблю неискренности, – сдаваясь, пробормотал муж.

      Ираида Петровна, выйдя из комнаты, огляделась. Убедившись, что за ней никто не наблюдает, она перебежала коридор, стараясь не топать большими ногами в мужских ботинках, и постучала условным стуком в дверь седьмого номера – два громких удара, два тихих, три громких.

      Дверь мгновенно распахнулась. Худой сутулый человек втащил Ираиду Петровну в номер.

      – Где? – коротко спросил он вместо приветствия.

      – Номер четыре, – так же коротко ответила Ираида Петровна. Обежав комнату суетливым испуганным взглядом, она повторила для верности: – Номер четыре, товарищи, – и зябко повела плечами.

      Два человека выскользнули из номера, стараясь не шуметь, они пересекли коридор. Коренастый крепыш постучал костяшками пальцев в дверь с наклеенной на ней четверкой и жизнерадостным лакейским голосом провозгласил:

      – Не изволите ли отужинать?

      Тут же, не дожидаясь ответа, он распахнул незапертую дверь и вкатился колобком в комнату.

      Серж, окинув гостей яростным взглядом, потащил было из кобуры пистолет, но высокий худой человек был куда расторопнее. Вороненый «наган» дважды дернулся в его руке, полыхнув огнем, и Серж рухнул как подкошенный на грязный вытертый ковер.

      – Зачем ты шум поднял? – обернулся крепыш на выстрелы. – Тише, тише надо.

      – Он бы сам начал сейчас палить, – недовольно ответил сутулый, – да никому сейчас и дела нет, все уже только и думают, как на пароход удрапать.

      Ольга Павловна, вжавшись в диванные подушки, дрожала мелкой дрожью, глядя на страшных гостей огромными от ужаса лиловыми глазами. Она не могла кричать – горло ее перехватил спазм. Коренастый направился к ней, деловито потирая руки и приговаривая:

      – Вот и правильно, барынька, вот и молодец, не нужно нам крику этого, все одно никто не поможет, только народ перебаламутишь. А так – все чин чином, ни стуку ни грюку…

      Он подошел к Ольге Павловне, схватил ее за горло сильными короткопалыми руками и резко сдавил. Ольга Павловна захрипела, ее глаза помертвели и заволоклись белесой смертной поволокой… В горле хрустнуло, и крепыш оттолкнул ее, как сломанную куклу.

      – Вот как, – повернулся он к напарнику, – видишь как надо, все по-тихому. А то – стрельба, шум…

      Сутулый смотрел на дверь. В дверях стояла Ираида Петровна. В вытаращенных глазах ее изумление уступало место ужасу. Она раскрыла рот, так что видны были два ряда лошадиных зубов, и дышала, как рыба, вытащенная на берег, – глубоко и часто. Коренастый крепыш, который считался в маленькой группе старшим,