Сияй. Джессика Чон

все в мире – твои лучшие друзья. Я мысленно повторяла эту мантру, глядя в камеру. Уголки моих сияющих розовых губ приподнялись в улыбке, которая словно кричала: «Разве ты не хочешь рассказать мне все свои секреты?»

      Но, конечно, этого делать не стоило. Знаете ведь, как говорят: трое могут хранить секрет, только если двое из них мертвы. В моем мире это безусловно правда: здесь за тобой постоянно наблюдают. Здесь секреты в самом деле могут тебя убить. А если не тебя самого, то твой шанс стать звездой и засиять.

      – Вы, девчонки, должно быть, так взволнованы!

      Интервью у нас брал немолодой уже мужчина с зализанными назад черными волосами и светлой кожей. Его можно было даже назвать красивым, если бы не выбор наряда: ярко-розовый атласный галстук и красная рубашка. Он в нетерпении склонился вперед – поближе к нам, девяти девушкам, сидящим напротив. Море идеально растрепанных причесок, безупречной кожи (ах, эти долгие годы ухода и масок для сияния), гладких ног, которые нас учили правильно скрещивать, и строй шпилек всех цветов радуги.

      – Вы занимаете первые места во всех музыкальных шоу! Недавно вышел ваш дебютный клип! Вы в шаге от суперславы! Что же вы чувствуете?

      – Мы безумно взволнованы, – тут же отозвалась Мина и сверкнула идеальной улыбкой.

      Я отзеркалила ее и почувствовала, как ноют мышцы лица.

      – Это просто мечта, – согласилась Ынджи и хлопнула клубничной жвачкой.

      – Мы счастливы, что работаем вместе, – заметила Лиззи. На ее веках было столько слоев серебряных теней, что казалось, будто глаза ее светятся.

      Ведущий обрадовался и заговорчески прошептал:

      – Значит, вы хорошо ладите? То есть… девять таких хорошеньких девушек в одной группе. Вам должно быть нелегко.

      Сумин легко засмеялась, растянув свои шикарные красные губы.

      – Ничего не дается легко, – ответила она. – Но мы – семья. А семья всегда на первом месте. – Она взяла за руку сидевшую рядом Лиззи. – Мы уже не представляем жизни друг без друга.

      Ведущий приложил руку к сердцу.

      – Как мило. И что же в совместной работе вам нравится больше всего? – Он переводил взгляд с одной девушки на другую и наконец остановился на мне. – Рейчел?

      Я застыла: огромная камера за плечом ведущего пялилась на меня.

      Голову выше, ноги скрестить. Живот втянуть, плечи назад.

      Я готовилась к этому моменту годами. Широко улыбнулась и представила, что ведущий – мой лучший друг. Но в голове было пусто.

      Скажи же что-нибудь, Рейчел. Что угодно. Ведь ты так ждала этого момента.

      У меня вспотели руки, и я почувствовала, как остальные девушки неуверенно заерзали на месте. Тишина всех напрягала. Камера походила на огромный прожектор – слишком яркий, обжигающе горячий. У меня пересохло в горле, я не могла выдавить из себя ни слова.

      Ведущий сжалился надо мной и вздохнул:

      – Вы столько всего пережили вместе… Готовились к выступлениям целых семь лет, прежде чем объявить о себе миру! Наверняка именно так ты себе все это и представляла!

      Он улыбнулся. Этот вопрос был легким.

      – Конечно, – выдавила я сквозь улыбку.

      Ведущий продолжил:

      – Расскажи-ка мне о том, какой ваша жизнь была тогда. Что тебе нравилось на занятиях?

      Я судорожно пыталась придумать ответ, незаметно вытерев вспотевшие ладони о кожаное кресло. И тут меня осенило.

      – Да вот это! – ответила я, вытянув руку и пошевелив пальцами с идеальным маникюром – белые и сиреневые полоски – прямо на камеру. – Восемь девчонок, и все готовы помочь с маникюром! Мы словно жили в салоне красоты!

      О боже. Да что со мной не так? Неужели я в самом деле сказала, что больше всего в учебе мне нравился бесплатный маникюр?

      К счастью, ведущий громко рассмеялся, и я с облегчением вздохнула.

      Ладно. Я справлюсь.

      Я захихикала вместе с ним, и остальные девушки подхватили наш смех. А потом он улыбнулся мне – слишком слащаво.

      Ой-ой.

      – Рейчел, как главной вокалистке, пресса уделяет тебе много внимания. Как думаешь, твой талант вдохновляет остальных тренироваться упорнее, быть лучше?

      Я покраснела и прикрыла лицо ладонями. В голове снова зашумело. Я миллион раз отвечала на эти вопросы наедине с собой, но перед камерами я просто застывала как статуя. Все эти лампы, и ведущие, и… я ведь знала, что миллионы людей смотрят на меня прямо сейчас. Мозг просто отключился – к такому меня не могли подготовить все занятия мира. В горле словно застрял комок величиной с мячик для гольфа. Улыбка на лице ведущего превратилась в маску.

      Вот черт. И долго он уже ждет от меня ответа?

      И я быстро выпалила:

      – Я, конечно… то есть я талантлива. – Краем глаза я увидела, как Лиззи и Сумин переглянулись, приподняв брови.

      Черт.

      – Но не самая талантливая. То есть