Записки счастливого человека. Вера Павлова

календарем. От этого замысла осталось деление каждой страницы пополам: одетое в парадную форму стихотворение наверху – лицевая сторона календаря, записи и выписки, проза и мнимая проза, пьеса Шумана и карта звездного неба в августе на широте Москвы его обратная сторона, та, на которой в отрывных календарях моего детства помещались советы домохозяйкам и цитаты из классиков, рекомендации врача и новости науки. Правда, там все это было вперемешку, а у меня – хорошо темперировано. Не зря я – полвека уже – играю Баха. Потом «Записки» превратились в перекидной календарь. Настольный. На его страницах много свободного места. Милый читатель, не стесняйся, бери карандаш, пиши, чтобы не забыть: поздравить того-то, купить то-то, повидаться с тем-то. Я буду рада-радёшенька, если твоя жизнь встретится на этих страницах с моей. Особенно если твои заметки будут записками счастливого человека. Я люблю тебя. Всё. Ушла писать следующую книгу.

      Целую, Вера.

      Приснилось: папа выпустил книгу «Записки счастливого человека». Во сне прочитала её всю. Пятьсот страниц. На каждой было только пять слов: «Ушёл на рыбалку. Целую, Толя». Проснулась счастливой. Подумала: надо её издать. Сначала хотела сделать в точности как во сне – пятьсот страниц, пятьсот рыбалок. Потом решила расширить территорию счастья и пригласила к сотворчеству читателей моей странички в Facebook. Попросила следовать образцу «Ушёл/ушла туда-то. Целую, имярек». Собрала множество записок и вплела их в книгу. Спасибо, милые соавторы. Спасибо за название, папа. Можно я посвящу эту книгу тебе?

      Время ремешком часов

      врезалось в запястье.

      Встреча стрелок. Ты готов,

      дегустатор счастья,

      отку́порить новый год?

      Придерживай пробку,

      начинай обратный счёт,

      надрывай коробку,

      уверяй, что очень рад.

      Тостов нескладуха,

      поцелуи невпопад:

      в нос, в подбородок, в ухо.

      1 января

      На стене в гринрум —

      список чужих вещей,

      найденных хозяевами

      после новогодней вечеринки:

      жилетка (Коли Терентьева),

      шарф (Вани Яропольского),

      шапка (Франческо Бифано),

      носки (Машеньки Ленцман),

      пончо (Лизы Павловой),

      щётка (Ромы Дубинникова),

      зарядка для телефона (неведомо чья),

      подарок на день рождения (Юры Делиева),

      подарок на новый год (мой).

      Яства на тарелки класть им,

      их рассаживать по парам.

      С новым годом, с новым счастьем —

      хорошо забытым старым!

      Бьют куранты – восемь, девять…

      Я пишу на клочке бумаги, поджигаю

      от свечи, обжигаю пальцы, бросаю

      недогоревшую записку в бокал

      с шампанским, пью, давлюсь, глотаю

      с трудом, как таблетку, под рокот

      салюта за окном заветное желанье:

      «Снова научиться делать

      из мечты воспоминанья».

      2 января

      Новый год – новёхонький,

      с иголочки, вытряхнутой

      из туфельки-лодочки,

      алой,

      с позолоченной каймой.

      Шар земной,

      ты —

      подкаблучник

      мой.

      Старая кокетка: «Какой из трёх моих

      подбородков нравится тебе больше?»

      Вот и я жила как все,

      бегу рада

      белкой-стрелкой в колесе

      циферблата

      в закольцованную даль

      монорельса.

      Но сломался календарь.

      Перегрелся.

      3 января

      догоняла

      спешила

      и сует суета

      под шумок превратила

      некогда

      в

      никогда

      непреклонность устава

      седина инженю

      не успела

      устала

      всё равно догоню

      Чистая тетрадь.

      Красная строка.

      Заново назвать

      раз и на века

      солнечный мороз

      и ковры снегов.

      Как это звалось

      раньше, до стихов?

      4 января

      «Сегодня

      пришло в голову

      дурацкое:

      а до Пушкина

      в мороз и солнце

      день