Обреченный взвод. Роман Галкин

ющий и кивающий в такт музыке. – Я не хочу полгода тусоваться с какими-то лошарами. В конце концов, зачем тебе было становиться сенатором, если ты не можешь отмазать от какой-то вонючей армии родного сына?

      Питер Орчинский переводил хмурый взгляд с жены на сына и размышлял о том, что если бы в свое время Марта родила ему второго сына, то сейчас не пришлось бы возлагать надежды на этого избалованного супругой оболтуса. Тяжело вздохнув, он в очередной раз попытался объяснить ситуацию домочадцам:

      – Поймите же вы, таковы законы Конфедерации – гражданин, не отслуживший в армии, не может занимать руководящих постов. Скажи, Адик, ты желаешь всю жизнь горбатиться простым работягой? Или ты мечтаешь зарабатывать сколиоз в качестве офисного планктона? И поверь, заработать даже на самые дешевые импластические салоны ты не сможешь.

      Адик поднял согнутую в локте руку, с удовольствием обозрел новый рельефный бицепс и произнес:

      – Не, я хочу руководить какой-нить промышленной корпорацией. Тогда у меня будет свой собственный салон.

      – Если в ближайшее время вы с мамой не найдете салон, где имплантируют мозги, то…

      – Питер, но ты же сенатор, – вновь заныла супруга. – Ты же сам являешься законодателем. Неужели нельзя отменить этот дурацкий закон?

      – Вот именно, Марта, я сенатор, – Орчинский раздраженно хлопнул ладонью по кожаному подлокотнику. – Я сенатор, а не президент. И ты прекрасно знаешь, что в сенате у подавляющего большинства одни дочери.

      – Бракоделы, – вякнул из своего кресла Адик и, поймав взгляд отца, отстраненно поднял взгляд к потолку.

      Сенатор, глядя на свое чадо, подумал, что бракоделом является скорее он, но вслух продолжил:

      – И потому, Марта, большинство сената эта проблема не только не волнует, но даже наоборот…

      – Что значит наоборот?! – с нетерпеливым возмущением перебила Марта.

      – Разве ты не хочешь для нашей Лизиточки достойного и надежного мужа?

      – Лизиточке еще рано об этом думать!

      – Лизиточке рано, но тебе надо думать об этом заранее. И не только об этом, а вообще… кхм, – Питер не договорил упавшую на язык мысль и, кашлянув, продолжил объяснять ситуацию: – Вот и другие сенаторы желают видеть в мужьях у своих дочерей ответственных и надежных парней, а не… кхм…

      – Чего ты так на меня смотришь, пап?

      – Максимум, чего я и поддерживающее меня меньшинство смогли добиться, это сокращения обязательного срока службы до полугода. В конце концов, что такое полгода?

      – Ага, пап, тебе легко говорить. Сам-то ты в армии не служил.

      – Не смей упрекать отца! – снова хлопнул по подлокотнику Орчинский. – Тогда, когда мы еще не столкнулись с галантами, были другие законы. Но если бы Конфедерации нужно было, я бы пошел служить, не сомневаясь ни минуты.

      – Ага, – кивнул Адик. – И тогда бы ты уже не смог стать сенатором.

      – Это почему?

      – В армии всем отбивают голову – это факт, – поучительно произнес великовозрастный балбес, продолжая активно обрабатывать челюстями жвачку. – А в сенат с отбитой головой не пролезть – это тоже факт.

      – В сенат не пролазят, а избираются…

      – Ой, пап, кого ты лечишь? Знаю я ваши выборы.

      – Да ты… Да я… Да как ты смеешь! – покрасневший от возмущения сенатор грузно привстал и снова рухнул в кресло. Несколько мгновений он, пытаясь найти подходящие слова, открывал и закрывал рот, словно выброшенная из воды рыба, но тут вмешалась Марта.

      – Прекратите! – рявкнула она, словно армейский сержант, и, приподнявшись, взяла со столика пульт видеофона. Кресло под ее обширным задом сперва облегченно вздохнуло, и тут же, когда Марта опустилась обратно, придушенно скрипнуло. Набрав нужный номер, супруга сенатора сообщила: – Я звоню Рудику. Он не оставит в беде родную сестру.

      Рудольф Штиц – вице-адмирал, занимающий ответственный пост в Военном министерстве, на удивление быстро отозвался на вызов. Его конопатая физиономия, увенчанная ежиком белобрысых волос, расплылась в улыбке на всю покрытую видеоволокном стену гостиной.

      – Привет, Марта! – радостно воскликнул он. – А я уже думал, ты окончательно забыла о существовании своего родного братишки. Привет, Пит! Чего ты такой красный? Не сдерживай себя. Ты же дома, а не в сенате. Газы нужно выпускать вовремя, иначе они впитываются в кровь и отравляют организм. И займись наконец всерьез моей сестренкой, Пит.

      – Что ты имеешь в виду, Рудик? – вопросила ошеломленная напором брата Марта.

      – Да то, что трахать тебя нужно день и ночь! Секс способствует похуданию. Ты же скоро в кресло не будешь влазить, сестренка.

      – Рудик, как тебе не стыдно! – возмутилась толстуха. – Здесь же ребенок.

      – Где? – вице-адмирал обвел помещение удивленным взглядом. – Оп-па, а это что за резиновая кукла? Племяш, ты ли это?

      – Гы, – растянул рот в улыбке Адик. – Ага, дядя, я.

      – Все, Марта, я понял причину, которая заставила