Хозяева. Андрей Кузечкин

потом уже просто скучно.

      И люди на трамвае ездят странные. В основном, конечно, пенсионеры, но они тоже разные бывают. Вот Митина бабушка – вполне современная. Носит джинсы, ходит на фитнесс, пользуется мессенджерами. А эти выглядят так, будто в глухой деревне живут.

      К счастью, народа в этот раз было немного. Можно спокойно сесть у окошка.

      Мерзко задребезжав, трамвай тронулся с места. Пополз вперёд, покачиваясь. Свернул с проспекта на старинную улочку.

      Митя уткнулся в телефон, отрываясь лишь иногда, на остановках. Вдруг сейчас войдёт целая толпа, и придётся какой-нибудь бабульке место уступать? А не уступишь сразу, так ворчать начнёт.

      Но заходили мало. Чаще – выходили. Когда трамвай доплюхал до частного сектора, высадилось не меньше половины.

      Так забавно: едешь по городу, и вдруг бац – деревня деревней. Трухлявые избушки, кривые заборы, огороды… Потом, кажется, будет пустырь, который почему-то до сих пор не застроили. Потом начнутся гаражи. А потом бац – и опять город как город.

      Очень хотелось спать, как всегда после сытного ужина. Не хватало ещё вырубиться в трамвае, чтобы свою остановку проехать. Митя заставил себя разлепить глаза и вновь принялся листать ленту новостей, но телефон вдруг отказался перезагружать страничку, сообщив: «соединение прервано».

      Неужели в городе остались места, где мобильный интернет не ловится?

      За окном – сплошная стена деревьев, ветки ползут по мокрому стеклу. Это пустырь так зарос? Давненько Митя тут не ездил…

      Потом деревья кончились. Из темноты выплыли контуры зданий.

      Митя обнаружил, что уже стемнело. И это нормально, ведь он едет уже не меньше часа. А что не так – понял не сразу.

      Снаружи не горело ни одного окна, ни одного фонаря, ни одной вывески. Лишь свет из окон трамвая выхватывал из темноты эти многоэтажки, похожие на старинные замки – бабушка называла такие дома «сталинками». Они интересные, в отличие от обычных панельных домов: со всякими арками, выступами, фигурными балконами, изящными водосточными трубами…

      Значит, эти дома заброшены? Почему? На вид ещё крепкие. И почему фонари не горят? Неужели забросили целую улицу?

      Сон как рукой сняло. Митя прижался лбом к стеклу, прикрывшись с двух сторон ладонями.

      Снаружи что-то промелькнуло. Чей-то силуэт. Шпана какая-нибудь бегает. Наверное, любимое место у них…

      Между двумя зданиями – автобус. Тоже древний, на жука похожий. Просто стоит, боком к рельсам. Некоторые стёкла разбиты.

      Едва трамвай поравнялся с ним, как на крышу автобуса кто-то вскарабкался и замер, глядя на трамвай.

      Похож на очень большую собаку, но собака так высоко не залезет. Человек.

      Человек, который стоит на четвереньках. Лица не разглядеть, но точно человек, а не обезьяна. У обезьян руки длинные. Да и откуда здесь взяться обезьяне?

      Митя смотрел на этот человекообразный силуэт, пока он не скрылся из виду. А человек, стоявший на четвереньках, смотрел на Митю, поворачивая голову по мере того, как двигался трамвай. Так показалось самому Мите.

      Спустя три дома он пришёл в себя. Встрепенулся, как воробей. Вспомнил о телефоне: надо было фотографировать, пока был шанс.

      Улица внезапно кончилась, будто оборвалась. По стеклу опять поползли ветки.

      Плотная шеренга деревьев быстро поредела. А вот и пустырь. Митя наконец-то стал узнавать местность.

      Увидев людей, сидевших на брошенных здесь бетонных сваях, вздрогнул, но, присмотревшись, выдохнул: люди как люди, самые обычные. Судя по росту – мальчишки, все как один – в куртках с капюшонами. Капюшоны надвинуты на глаза. Какие-то монахи-коротышки.

      И все внимательно смотрят на трамвай, кое-кто даже встал.

      А вот и гаражи. Всё, знакомые места пошли.

      И тут же ожил телефон, заставив Митю подскочить на месте и вернуться в реальность. Будто холодной водой окатили…

      – Митёк, ты куда пропал? Почему у тебя «абонент не отвечает»?

      – Не знаю, какие-то перебои со связью… я на трамвае еду.

      Митя замолчал, чтобы папа услышал стук колёс.

      Непонятная слабость во всём теле. Голова кружится. Хорошо, что он сидит, а то свалился бы. Нервы сдали, что ли?

      – А, ну ладно. Трамвай долго идёт, это да. Ты бы сразу позвонил, как сел, вопросов бы не было.

      Папа всё время волнуется за Митю, когда отпускает его куда-то одного. Его можно понять. Когда папа был чуть старше Мити – то есть двадцать пять лет назад – у него без вести пропал лучший друг, Дюха. Где, как – неизвестно, просто ушёл из дома и не вернулся.

      Объяснять папе, что сейчас другие времена и подростков средь бела дня не похищают – бесполезно.

      Услышав короткие гудки, Митя осознал, что ему стало легче, стоило только услышать папин голос. А может, на самом деле ничего необычного не произошло?

      Митя обернулся, чтобы посмотреть на остальных