Hello World. Как быть человеком в эпоху машин. Ханна Фрай

мало чем отличался от Commodore 64, при том что этой игрушкой в нашей округе могли похвастаться только детки богачей, но для меня, безусловно, наш был гораздо круче. Гладкий черный корпус удобно лежал в руках, радужная полоска, отсекающая уголок, и серые резиновые кнопочки выглядели очень симпатично.

      ZX Spectrum, словно памятная вешка, обозначил начало незабываемого лета, которое мы с сестрой провели на чердаке, играя на компьютере в виселицу – загадывая друг другу слова и рисуя немудреные картинки с помощью кода. Впрочем, на столь “продвинутый” уровень мы вышли позже. Сперва надо было освоить азы.

      Сейчас я не могу вспомнить, когда именно я написала свою первую программу, но точно знаю, что это была за программа. Очевидно, это была та же простая задача, которую я теперь задаю всем своим студентам в Университетском колледже Лондона, – вы наверняка найдете ее на первых страницах любого учебника по программированию для начинающих. Ибо для всех, кто хоть как-то учился программированию, это уже стало традицией, можно сказать, обрядом инициации. Любой новичок получит задание написать на экране знаменитое приветствие:

      HELLO WORLD

      Впервые это упражнение предложил в своей знаменитой книге[1] Брайан Керниган еще в семидесятых годах прошлого века, и с тех пор оно вошло в традицию. Эта книга – и, следовательно, фраза – указывает на переломный момент в истории компьютеров. Только что появились микропроцессоры, ознаменовавшие переход от прежних ЭВМ с перфокартами и перфолентами – гигантских профессиональных машин – к чему-то более похожему на привычные нам персональные компьютеры с монитором, клавиатурой и мигающим курсором. Как только мы научились обмениваться репликами с компьютером, на экране вспыхнуло приветствие HELLO WORLD.

      Позже в интервью журналу Forbes Брайан Керниган рассказал, почему он выбрал именно эту фразу. В одном мультфильме он увидал сценку, где только что вылупившийся из яйца – цыпленок пропищал: “Hello world!”, и эти слова засели у него в голове.

      Не вполне ясно, что здесь должен символизировать цыпленок – энергичного юнца, радостно возвестившего о своем решительном старте в программировании? Или сам компьютер, словно в полусне обрабатывавший таблицы и текстовые документы и теперь получивший новый заряд бодрости, чтобы подключить свой разум к живому миру и приступить к выполнению приказов нового хозяина? Возможно, и то и другое. Одно ясно: эти слова объединяют всех программистов и устанавливают контакт между человеком и запрограммированной – машиной.

      Эта фраза нравится мне еще и по другой причине, в наши дни особенно веской и значимой. Поскольку наше будущее все больше зависит от компьютеров и компьютерных программ, дружеское приветствие напоминает нам о важности диалога человека и машины. О том моменте, когда между оператором и подконтрольной ему системой возникает неощутимая связь. Эти слова говорят о том, что мы начинаем налаживать партнерские отношения и пускаемся в совместное странствие по жизни, в котором друг без друга не обойтись.

      В эру компьютеров упускать из виду этот тезис нельзя.

      Введение

      Все, кто хоть раз в жизни посетил Джонс-Бич на Лонг-Айленде, по пути к океану должны были проследовать под целой серией мостов. Предназначенные для съезда с автомагистрали и въезда на нее, эти мосты имеют одну удивительную особенность. Их элегантные арки очень низко нависают над машинами – кое-где просвет между сводом и дорожным полотном меньше трех метров.

      Для столь странного конструкторского решения были основания. В 1920-х годах влиятельный нью-йоркский чиновник Роберт Мозес имел твердые намерения сохранить для богатых белых американцев свой новый, только что обустроенный, отмеченный наградами парк Джонс-Бич. Мозес понимал, что его целевая аудитория отправится к морю на личных автомобилях, в то время как темнокожая беднота воспользуется автобусом, поэтому он нарочно ограничил въезд, построив на протяжении всего шоссе сотни низеньких мостов. Слишком низких для того, чтобы под ними прошел четырехметровый автобус[2].

      Но расистские мосты – не единственные бездушные, немые контролеры, способные тайно управлять людьми. История знает множество случаев, когда предметы и технические инновации обретали власть, которой им на самом деле никто не давал[3]. Бывало, что конструкторы вынашивали какие-то недобрые планы и умышленно добавляли такие свойства, но случался и простой недосмотр – вспомните хотя бы о нехватке в городе удобных пандусов для инвалидных колясок. Последствия могли быть самыми неожиданными, как в случае с ткацкими станками девятнадцатого столетия. Эти машины создали для того, чтобы упростить производство тканей со сложным рисунком, а в итоге заработки, условия труда и занятость рабочих изменились так, что станки превратились в гораздо более жестоких эксплуататоров, чем любой капиталист в викторианской Англии.

      Не лучше обстоят дела и с современными изобретениями. Спросите жителей английского городка Сканторпа, которым крупнейший интернет-провайдер AOL заблокировал аккаунты, потому что название города не удовлетворяло новому фильтру

1

Brian W. Kernighan and Dennis M. Ritchie. The C Programming Language (Upper Saddle River, NJ: Prentice-Hall, 1978). (Керниган Б., Ритчи Д. Язык программирования С. М.: “Вильямс”, 2017).

2

Robert A. Caro, The Power Broker: Robert Moses and the Fall of New York (London: Bodley Head, 2015), p. 318.

3

На эту тему написаны изумительные эссе, советую почитать. Например: Langdon Winner, Do artifacts have politics? Daedalus, vol. 109, no. 1, 1980, pp. 121–136, https://jstor.org/stable/20024652, где описаны мосты Мозеса. И ближе к современности: Kate Crawford, Can an algorithm be agonistic? Ten scenes from life in calculated publics, Science, Technology and Human Values, vol. 41, no. 1, 2016, pp. 77–92.