Две половинки Тайны. Татьяна Полякова

ть меня от внешнего мира, этот самый мир временами вторгался в нашу жизнь нежданно-негаданно.

      Года в четыре я спросила отца, почему другие дети гуляют с тетями, и кто эти тети вообще такие.

      Отец неохотно пояснил, что у детей бывают мамы и папы. Но не у всех. У кого-то недостает отцов, у кого-то матерей.

      Меня такое объяснение не особо устроило, потому что вопросов только прибавилось: например, почему не достает и отчего зависит, кто из родителей останется. Но по лицу отца я поняла: с вопросами лучше не лезть, и лишь согласно кивнула.

      Однако через пару лет к данной теме вернулась.

      Отец сел напротив меня и со всей серьезностью заявил: пора мне кое-что узнать.

      Если честно, я мало что уяснила из того разговора. Но главную мысль отец до меня донес: у него сложная работа, мы не можем никому доверять, а главное, должны соблюдать осторожность.

      Собственно, все это я не раз уже слышала, но теперь отец особо напирал на свою таинственную работу, многочисленных врагов, которые подстерегали нас за каждым углом, и необходимость быть умнее и изворотливее, чем они.

      – Ты должна быть профессионалом, – сказал он, и слово я запомнила.

      Особенно мне понравилось, что отец сказал: я – его главное сокровище. Я обязана помнить об этом и, само собой, не давать повода врагам торжествовать победу.

      Зовут меня Татьяна, Таня, но отец называл меня Тайной, это мне тоже нравилось.

      Само собой, занятые спасением мира (а чем еще заниматься тайным агентам?!), жить как нормальные люди мы не могли. Ни в детский сад, ни в школу я не ходила. Отец занимался со мной сам.

      Как выяснилось позднее, занимался неплохо. В общем, я не только хорошо знала, как оторваться от слежки или незаметно проникнуть в любое здание или учреждение, а затем так же незаметно его покинуть, но и школьную программу по пятый класс включительно.

      Пожалуй, я была куда образованнее своих сверстников, потому что много читала.

      Неудивительно, учитывая тот факт, что нормального общения с другими детьми меня лишили.

      Иногда мне позволялось поиграть на детской площадке (всякий раз на новой и в разных концах города), но если и удавалось с кем-то познакомиться, то знакомство это длилось недолго: час, полтора от силы.

      Я любила наблюдать за людьми из окна квартиры или машины (чаще всего я видела их именно так) и представляла себе чужую жизнь. Получалось не очень. Я понятия не имела, чем нормальные люди обычно занимаются.

      Больше трех-четырех месяцев мы на одном месте не задерживались и устремлялись дальше. Откуда у моего отца-психа были на это деньги, остается загадкой.

      Мне исполнилось одиннадцать, а через четыре месяца после этого отец разбудил меня среди ночи.

      Выглядел он странно. То есть поначалу особых странностей я не усмотрела, не в первый раз он поднимал меня среди ночи, чтобы спешно покинуть очередную квартиру и очередной город.

      Позевывая, я начала одеваться, и вот тогда обратила внимание на то, что говорит отец с трудом, лицо у него серое, на лбу испарина. Он держался левой рукой за бок и отчетливо скрипел зубами, но что там с его боком, под пиджаком не разглядишь.

      – У нас проблемы, – сказал отец, но я к тому моменту и без того поняла: дело плохо.

      – Что с тобой? – спросила испуганно.

      – Ерунда, – ответил он и поморщился. – Но нам на некоторое время придется расстаться.

      Если честно, смысл слова «расстаться» до меня дошел далеко не сразу.

      – Ты уже взрослая, немного побудешь одна, – продолжил отец. – Через месяц, от силы через два, я за тобой приеду. Ни о чем не беспокойся. Где бы ты ни была, я тебя найду. А сейчас хорошо запомни, что ты должна сделать.

      Я внимательно выслушала все, что он сказал, повторила практически дословно и даже не испугалась открывающихся перспектив. Может, просто толком не поняла, что меня ждет, а может, отец весьма преуспел, воспитывая из меня агента «007», и я оказалась совершенно бесстрашной девчушкой.

      Мы покинули съемную квартиру, сели в машину и через полчаса тормозили в переулке неподалеку от вокзала.

      – Отделение полиции за углом. Ты все помнишь? – Я кивнула, и мы с минуту молча смотрели друг на друга.

      Отец меня обнял, поцеловал в макушку и сказал:

      – Ну, иди, ничего не бойся.

      Я опять кивнула, вышла из машины и устремилась вперед. Мне очень хотелось оглянуться, но я подумала: отцу это вряд ли понравится, чего доброго, он решит, что я боюсь.

      И я сдержалась.

      Свернула за угол и увидела здание с вывеской на фасаде «Полиция». Туда я и направилась.

      Дежурный, обнаружив меня за стеклянной перегородкой, слегка растерялся. А вот я четко следовала инструкциям, и для начала сообщила, что потеряла папу.

      Мой рассказ сводился к следующему: сегодня мы приехали с отцом к его другу дяде Ване. Я осталась в квартире этого самого друга, а они с отцом куда-то ушли. Вечером вернулся один дядя Ваня.