В Арктике мертвецы не всплывают. Семён Данилюк

и вот уж пять лет работает оператором на «Цетрнаучфильме».

      В последние годы Галаджеву и вовсе несказанно повезло. Жизнь свела с легендой – Владимиром Адольфовичем Шнейдеровым – ведущим телевизионного «Клуба кинопутешественников». Вот уж кто ценил Галаджева. Ценил за ту же страсть, которой был одержим сам, – к путешествиям.

      Страсть эта, вспыхнувшая в Саше в мальчишеском возрасте, казалась неугасимой.

      Природу он обожал всякую. Алтайские горы, Осташковские озёра, Угличские пригорки, сплав по Енисею. Всё наполняло восторгом. Он бросался с места на место. Так гурман при виде обильного стола хватает одно блюдо за другим, боясь не напробоваться.

      Саше объясняли, что, рано ли – поздно, страсть к путешествиям, как и всякая страсть, должна иссякнуть. Ведь всё когда-то остывает. Даже солнце – источник всего живого – понемногу охлаждается. Таков закон природы. Такова же закономерность любой человеческой жизни.

      Но вот уж десять лет кочует он по союзным долам и весям. И всё не может надышаться впечатлениями.

      И по-прежнему, едва вернувшись из очередной поездки, он втыкает новую булавку в карту Советского Союза. Истыканную, будто вены наркомана.

      Галаджев жил взахлёб. Всё, чем увлекался, захватывало всерьёз и надолго. И в каждом новом деле стремился к совершенству. В стрельбе, боксе – выполнил мастерские нормативы; в верховой езде – запросто мог подменить на съемках каскадёра. Наверняка добился бы высоких результатов в спорте, если б над всем этим не довлела великая тяга к бродяжничеству.

      Он легко находил новых друзей. Чаще всего приумножал их число в экстремальных экспедициях – там, где человек проявляется в полной мере.

      Именно друзья закрепили за Галаджевым репутацию вечного неуёмного бродяги.

      Его любили женщины – за лёгкий нрав, азарт, весёлость. С этим парнем всегда было нескучно.

      Саша, женолюб по натуре, отвечал взаимностью. Но к двадцати семи все ещё оставался холост. Единственная попытка жениться оказалась неудачной. Всякая жена жаждет стать главным в твоей жизни. А главным оставалась охота к перемене мест. И не было ещё случая, чтоб ради увлечения он отказался от нового путешествия. Потому место жены оставалось вакантным.

      Вот и в июне 1966 года, по возвращении из Углича, он заметался по спёкшейся от зноя Москве. ВГИК опустел, и свалить что-то из залежалых экзаменов до осени было нереально. Разбежались друзья: кто на отдых, кто – с киногруппами.

      Да и документальные экспедиции давно были сформированы и разъехались по стране.

      К тому же, зашли в тупик очередные отношения. Разорвать их напрочь, рывком, у деликатного Саши не получалось. Каждый день приходилось выслушивать новый ворох претензий, в которых, как в старых обрывках газет, давно не было свежей информации, зато с избытком – невыгоревших страстей.

      Галаджев пребывал в редком для себя, пасмурном настроении. Понимал, что неоткуда посреди лета взяться новому, чудесному предложению. И всё-таки гипнотизировал телефон.

      И – загипнотизировал-таки.

      В конце июня позвонил географ Игорь Тимашев, с которым сдружился после совместного путешествия в пятьдесят девятом году по Кодару.

      – Сашка, ты? Смотри-ка, – в Москве! А я больше на всякий случай позвонил, – протянул хитрющий Игорь. – Дай, думаю, наберу от балды. Вдруг родной голос услышу.

      – Не тяни! – поторопил Галаджев. Игорь хмыкнул.

      – Ну, если уж вовсе делать нечего! Вообще-то тебя Шнейдеров разыскивал. Пытался дозвониться. Но не застал дома. Вот мне перепоручил.

      У Саши перехватило в горле. Он что-то поторапливающе рыкнул.

      – Ладно уж, – смилостивился Игорь. – Только с тебя пузырь.

      Как думаешь, существует слово на букву «Ы»?

      – Ыстаннах_Хочо. Посёлок в Арктике, – выпалил Саша.

      – Скажи, пожалуйста, – Игорь поразился. – А я б, хоть убей, не сообразил. Тогда Адольфыч прав, и – тебе карты в руки.

      И уже другим, бодрым голосом предложил примкнуть к гидрогеологической экспедиции, направляющейся из порта Тикси в дельту Лены. Задача – через Оленёкский залив моря Лаптевых добраться до Ыстаннах-Хочо(Игорь намеренно с усилием выговорил диковинное название), где состоится закладка самой северной школы в Советском Союзе, и снять материал для клуба кинопутешествий.

      – В каком ракурсе необходимо подать, тебя, само собой, учить не надо, – бросил Игорь. И всё-таки принялся инструктировать. – Образование проникло в самые недосягаемые уголки необъятной Родины. Якутята в нетерпении рвутся за парту.

      – Это эвенкский посёлок.

      – Значит, эвенкята рвутся, – не смутился Тимашев. – Выпускники всех педвузов страны дерутся за право распределиться в Якутию – дабы лично понести в массы… – Игорь сбился. – Так что – руки в ноги. Из Москвы вылетаешь до Хатанги. Оттуда – до Тикси … Да, – припомнил Игорь, – летите вместе с геологом.

      – Кто такой?

      – Откуда я знаю? Адольфыч диктовал что-то, да я по телефону не расслышал.