Идеальный мерзавец. Жасмин Майер

любовью со своей законной женой. Целый месяц она только отшучивалась традицией: «Нельзя до свадьбы». Я держался.

      Я шел на ее голос. Коварный план не удался. За поворотом хлопнула дверь какого-то номера, а значит, я почти нагонял «похитителей».

      Может быть, мы даже сделаем это с ней прямо сейчас, пока на первом этаже в ресторане водят хоровод гости. Я сдержал слово: женился и не спал с ней до самой свадьбы, как она и хотела.

      Представив, как задеру все ее юбки прямо сейчас, я пошел быстрее.

      Увидел на ручке люкса табличку «Не беспокоить». Надеялись, что этого хватит, чтобы отвадить любопытных. Им настолько было невтерпеж, что они даже не стали закрываться на ключ.

      Я толкнул дверь и увидел свою жену на коленях с чужим членом во рту.

      Тогда я проснулся и услышал Веру.

      Не до конца придя в себя, я свалился с дивана и взлетел вверх по лестнице. Передо мной, как во сне, снова оказалась запертая дверь, и это было выше моих сил.

      Я выбил ее плечом. И замер на пороге, шаря взглядом в поисках мужика. Где ты, куда сбежал на этот раз? Моргнул, протер глаза кулаками и понял, что уже проснулся, а все еще живу кошмаром. Нет здесь другого, неоткуда ему взяться в моем доме и в ванной.

      И женщина на коленях совсем другая.

      Анализировать обстановку чертовски сложно: как ни крути, а это утреннее пробуждение, так что в штанах члену очень тесно. Но это не единственная причина, по которой у меня снова стоит.

      Вера стоит на четвереньках, выставив кверху попку в обычных белых хлопковых трусиках. Короткая футболка задралась, обнажая ямочки-впадинки на пояснице.

      Матерь Божья.

      Вера за что-то извиняется и рыдает в голос, и я, наконец, вижу осколки, а в ее руках анальную пробку, купленную давным-давно. Красное сердечко в заднице отлично смотрелось на фотках. Невестам нравилась. Женихам не очень.

      – Это всего лишь стекляшка, Вера, – пытаюсь я ее успокоить, но не выходит.

      Рыдания усиливаются.

      Я иду по осколкам разбитого сердца, что очень символично, если вдуматься. Поднимаю Веру на ноги, и она прячет лицо у меня на груди, продолжая извиняться.

      Ножом по сердцу.

      Ожившие в памяти кошмары услужливо подсказывают, что, когда я застукал собственную жену за изменой, она не раскаивалась так сильно, как сейчас эта полуголая женщина.

      – Это ерунда, – говорю, пытаясь отодвинуться от нее.

      Вера жмется ко мне еще сильнее.

      – Ты злишься, я знаю, – всхлипывает она.

      Ни черта ты не знаешь, Вера. Хочется ответить резко, но, если сорвусь, она примет это на свой счет. Глажу ее по голове, по растрепанным темным волосам. Стараюсь остановить руку где-то в районе лопаток, но ладонь предательски ползет ниже.

      Вера продолжает говорить о полотенцах, душе и холодной воде, а я в сердцах обзываю себя последними словами.

      – Прости, не предупредил. Тут солнечные батареи. Их надо было заранее включить, чтобы вода нагрелась. Слишком спать хотел, не подумал…

      Она шмыгает носом, и я чувствую, как она дрожит.

      – Ты замерзла.

      – Очень, –