Волейбол-3000. Василий Головачев

ых внимательных глаз.

      Юноша приходил на каждую тренировку сборной «Буревестника», появлялся в зале обычно за полчаса до начала и устраивался на верхней смотровой галерее зала, стараясь не очень привлекать внимание. Опытный глаз Устюжина отметил его рост – метра два или около этого, широкие плечи, длинные руки, и у тренера даже мелькнула мысль проверить юношу на площадке, однако с началом каждой тренировки он забывал о своем желании и вспоминал только после очередной встречи с поклонником волейбола, не желавшим, судя по всему, чтобы его замечали.

      Через месяц Устюжин так привык к этому болельщику, что стал считать его своим. Случай познакомиться с ним пришел в руки неожиданно.

      В субботу, отработав с женской сборной «Буревестника», Устюжин заметил своего заочного знакомого у выхода из зала и подошел:

      – Здравствуйте, давайте знакомиться: Устюжин Сергей Павлович, тренер. Вас заметил давно, с месяц назад. Студент?

      Юноша, ошеломленный появлением незнакомого человека, кивнул:

      – Медицинский, второй курс.

      – А на вид вам больше двадцати.

      – Двадцать шесть. Я работал, потом поступил…

      – Ясно. Как вас звать?

      – Иван… Иван Погуляй.

      – Знаменательная фамилия. – Устюжин усмехнулся, продолжая изучать парня. Теперь, стоя рядом, он понял, что недооценил его рост. Пожалуй, два десять – два пятнадцать, прикинул он с долей удивления. Неплохо! И все же чего-то ему не хватает… и взгляд у него напряженный, будто он боится… Чего?

      – У меня предложение, Ваня, – продолжал тренер. – У вас идеальное сложение для волейбола. Не хотите заняться волейболом? Может быть, вы станете…

      Устюжин замолчал, увидев, какое впечатление произвели его слова на молодого человека.

      Лицо того побледнело, потом жарко вспыхнуло – до слез, губы дрогнули, раскрылись, напряглись.

      – Если не играли раньше, не беда, – поспешил Устюжин. – Главное, что вы любите волейбол, это я уже заметил. За год мы с вами войдем в дубль-состав «Буревестника», даю слово.

      Юноша покачал головой, сжав губы так, что они побелели, повернулся и пошел к выходу. Устюжин молча смотрел ему вслед, сразу все поняв: парень хромал. Нога не сгибалась в колене, и он относил ее чуть в сторону и ставил на полную ступню, все быстрей и быстрей, раскачиваясь из стороны в сторону, будто чувствуя взгляд.

      Кто-то за спиной сожалеюще цокнул языком. Устюжин вернулся в зал и задумчиво присел на горку поролоновых матов, вспоминая отчаянное лицо и глаза парня, в которых бились боль, и ярость, и отчаяние.

      Вернувшись домой, Иван дал слово больше на тренировки студенческой сборной не ходить, поужинал без аппетита, односложно отвечая на вопросы матери, потом заперся в своей комнате и долго стоял у окна, прижимаясь лбом к холодному стеклу и вспоминая минутный разговор с тренером. В душе царило странное спокойствие да сожаление, и он даже удивился этому, хотя тут же подумал: «Реакция? Или я действительно смирился с положением, привык? Угораздило меня прийти сегодня. Но кто же знал, что тренер подойдет с таким предложением! Неловко вышло… И все же как сказал тогда хирург после операции? «Терпение – это та скала, о которую разбиваются волны человеческого безрассудства». Слова Дюма-отца. Оба они безусловно правы. Терпение и еще раз терпение – вот моя дорога, и лет через тридцать-сорок, к пенсии, – тут Иван усмехнулся, – я найду способ лечения раздробленного коленного сустава. А тогда милости прошу приглашать в сборную…»

      Остаток дня он провел в библиотеке. Дома почитал на ночь «Трех мушкетеров», ощущая себя таким же ловким и сильным, как д’Артаньян, разделся, собираясь лечь спать, и в это время почувствовал, что не один в комнате.

      Оглядевшись – тишина, мягкий свет торшера, тени от шкафов с книгами, тиканье маятника старинных часов, – он, сомневаясь в своей трезвости, тихо спросил:

      – Кто здесь?

      – Простите, – раздался из воздуха мягкий приглушенный голос. – Разрешите вас побеспокоить?

      – Пожалуйста, – хрипло ответил Иван, откашлялся. – Входите.

      – Спасибо. – В комнате без всяких световых и шумовых эффектов появились двое незнакомцев в плотных белых комбинезонах. Оба были высокими, под стать Ивану, хорошо сложенными, с живыми человеческими лицами, на которых легко читались смущение и озабоченность. Оба держали в руках тонкие черные стержни с пылающими алым светом шариками на концах.

      Иван поборол искушение закрыть глаза и потрясти головой и жестом радушного хозяина указал гостям на диван:

      – Прошу садиться.

      – Не пугайтесь, ради всего святого! – сказал один из незнакомцев тем же приятным голосом. – Нас проинформировали, что вы любите волейбол.

      – Люблю, – улыбнувшись, сказал Иван и пошевелил искалеченной ногой; ситуация забавляла, сон был любопытен и навеян, очевидно, взволновавшей его встречей с тренером.

      – Извините, – вмешался второй, на лице которого отразилось беспокойство. – Мы понимаем, физический дефект не позволяет