Исполнитель. Александр Прозоров

ейчас «Анчар» проанализирует и запомнит ваш голос, занесет в списки работников, и мы получим допуск в секцию.

      – Кто запомнит?

      – «Анчар». Автоматическое самообучающееся охранное устройство. – Начальник нулевой секции покровительственно похлопал ладонью стену рядом с цифровой клавиатурой и щелью для магнитных карточек. – Компьютерная прослойка между надзирателем секции и внешней охраной. Угроз робот не боится, заложниками его не напугать, а при возникновении нештатных ситуаций в секцию автоматически впрыскивается раздражающее ОВ. Слезоточивый газ, по-русски.

      – «Анчар» – это аббревиатура или название?

      – Кличка. Нештатные ситуации он определяет сам, но, хоть он и самообучающийся, а мозги-то у него все равно железные. Вот и воняет в самый неподходящий момент. Один раз напустил газу, когда я подчиненного отчитывал. Голос немного повысил, и тут из-под двери – фф-у! – Капитан улыбнулся. – Чтит устав, железяка. В другой раз газу напустил, когда заключенная рожать стала.

      – А у вас и беременные бывают?

      – Была красотка. Она при попытке задержания на людной улице три пехотные гранаты бросила. Шесть трупов и семнадцать раненых. А перед самым арестом, когда обложили, еще и залететь ухитрилась. Надеялась, присяжные пожалеют. Все равно «вышку» получила.

      – И кто у нее родился?

      – Да какая разница, после газовой-то атаки. Она как увидела мертвого младенца, прямо на глазах в тихого дебила превратилась. До сих пор в клинике с куклой гуляет.

      – С самого начала, наверное, с приветом была. Разве психически здоровый человек может совершить убийство?

      – Ага. И содержатся у нас больные, приговоренные к высшей мере излечения. Эй! Ты чего, уснул? – Капитан нетерпеливо постучал карточкой по стене. – Сколько думать можно?

      Словно в ответ на гнев начальника, над считывающим устройством перемигнулись красная и зеленая лампочки.

      – Ага, – капитан опять провел своей карточкой через щель, якобы случайно заслонил от меня клавиатуру, набрал код. – Лейтенант, сосчитайте еще раз.

      – Раз, два, три, четыре, пять, шесть.

      На стене приветливо загорелась зеленая лампочка.

      – Вот и все…

      – Секунду, – перебил я Сомова. – Капитан, не называйте меня по званию. Неудобно, все сержанты, а я офицер. Лучше просто по имени. И на ты. Незачем привлекать внимание.

      – Хорошо… Слава. Так?

      – Да, спасибо.

      – Отлично. – Капитан повернулся к стене, и она раздвинулась.

      Никак не могу понять, почему в тюрьмах так любят синий цвет? Нежно-васильковая униформа, лазоревые папочки с личными делами, голубые стены, индиговый пол, бирюзовый потолок из газосветных плит. Нулевая секция представляла собой стандартный тюремный блок на пять камер с карцером. Выглядело это как коридор два на пять метров с шестью дверьми из прозрачного пластика по стенам. В торце коридора стоял привинченный к полу ультрамариновый стол и такой же стул, за ним виднелись две двери. Одна, как я помнил, в ванную комнату, другая в кладовку. Витал легкий запах озона – следуя заложенным еще в средневековье традициям, тюрьма щепетильно заботилась о здоровье приговоренных.

      – «Психованную» опять кормят, – отвлек меня от осмотра капитан. За прозрачной дверью карцера трое надзирателей пытались удержать на полу заключенную, манипулируя при этом тарелками, большой воронкой и стаканом. Женщина выглядела так, словно обед просто вывалили ей на голову. – Уже третий год одно и то же. Глухой случай.

      – А она точно нормальная?

      – Я не уверен, но врачи говорят, что в норме. Ладно, ты на нее еще налюбуешься. Давай лучше пароль проверим. Открой четвертую камеру.

      Я подошел к двери рядом со столом и громко произнес: «Четыре!». Дверь быстро и бесшумно втянулась в стену, открыв проход в пустую комнату.

      – Закрыть!

      Компьютер секции послушно выполнил команду.

      – Отлично! – обрадовался капитан, – Тебя оприходовали. Итак, камера номер один. Элен Аускас. Приговорена к смертной казни за убийство охранника и семилетней девочки при ограблении ювелирного магазина. Подала прошение о помиловании. С тех пор постоянно ходит из угла в угол. Даже ест на ходу.

      – А спит как?

      – Не знаю, по ночам меня здесь не бывает, – игнорировал шутку капитан. – Камера три. Айра Левин. Убила своих новорожденных детей. Двойню. После этого внезапно уверовала, без молитвы минуты не проводит. Тоже надеется на помилование. Вторая камера свободна.

      – Как?

      – Не волнуйся, заключенная номер два кукует в карцере. Диана Боровая. Умышленное убийство из хулиганских побуждений. Подавать аппеляцию и прошение о помиловании отказалась, несколько раз пыталась покончить собой. Мы ей из карцера мини-психушку сделали. Мебели в шестом номере не положено, стены и пол обили матами, держим в «мягких» наручниках. И так уже три года. Она у нас старожил…

      В этот момент открылась дверь карцера, и оттуда с руганью выскочили охранники.