Сыскное бюро «Квартет». Екатерина Вильмонт

лучай взяв за ошейник Лорда.

      – Липочка, откройте ради бога, это я, Альбина.

      – Тьфу на тебя, – едва слышно произносит тетя Липа и отпирает дверь.

      – Липочка, Тата дома?

      – Да откуда ж ей в такой час дома быть? У нее нынче спектакль.

      – А кто дома? – истерическим голосом спрашивает Альбина.

      – Да никого, только Асенька с подружкой. Да что стряслось-то, Альбина Федоровна?

      – Не знаю, не знаю, что-то странное творится у меня в доме! Я боюсь одна войти в квартиру.

      – Да вы пройдите, Альбина Федоровна, может, вам чайку налить, валерьяночки накапать?

      – Да, дайте мне валерьянки!

      Она входит в кухню, плюхается на стул и закатывает глаза.

      – Тетя Аля, что случилось? – спрашиваю я.

      – Ах, девочки, хотите верьте, хотите нет, но у меня в квартире дух.

      – Дух? Какой дух? – восклицает Мотька.

      – Боюсь, что дух моего покойного мужа!

      Альбина Федоровна – вдова знаменитого композитора. «Профессиональная вдова», как называет ее мой дедушка, который ее терпеть не может. А мама, добрая душа, жалеет и даже дружит с ней.

      – Вы его видали? – спрашивает любопытная и охочая до всяких тайн Мотька.

      – Нет, только слышала.

      – Он что-нибудь говорил?

      – Нет, он играл на рояле.

      – Как?

      – А вот так! Я прошлой ночью долго не могла уснуть, лежу, вспоминаю, как он любил меня, как мы были с ним счастливы, и вдруг слышу – играет, он играет, уж я его туше ни с чьим не спутаю. Ну, думаю, мне это чудится, но нет, звуки доносятся из его комнаты. Может, думаю, я пластинку на проигрывателе оставила. Иду туда и вижу – все выключено. А рояль играет.

      – Сам по себе?

      – Да, звуки эти раздаются из рояля.

      – А клавиши?

      – А что клавиши? Клавиатура закрыта. И крышка опущена, а на ней, как всегда, ваза стоит и портрет покойного Женечки. Я так испугалась, креститься стала, ну он и замолк.

      – Да, уж коли крестное знамение помогло, значит, точно – нечистая сила! – констатировала Мотька.

      – Да ладно вам чепуху молоть, – рассердилась тетя Липа, она всякую чертовщину на дух не переносит.

      – Просто уж и не знаю, как быть, боюсь дома одна ночевать. Асенька, деточка, ты у меня сегодня не переночуешь?

      Я и рта раскрыть не успела, как тетя Липа взвилась:

      – То есть как? У вас там незнамо что делается, а вы ребенка хотите в это дело впутать?

      – Тетя Липа, тетя Липа! Я хочу, я ужасно хочу послушать духа. Если мама разрешит, я у вас переночую!

      – Как же, жди, разрешит тебе мама ночами не спать, духов каких-то слушать.

      – Но ведь сейчас каникулы!

      – А я? – вдруг всхлипнула Мотька. – А мне можно?

      Альбина Федоровна не без брезгливости взглянула на Мотьку – еще бы, она ведь всего лишь дочка почтальонши, – но согласилась.

      – Что ж, вдвоем вам будет не так страшно. А твоя мама позволит?

      – А я маме скажу, что останусь ночевать у Аськи. Я у нее часто ночую.

      – Не беспокойтесь, Альбина Федоровна, маму я тоже уговорю.

      Когда мама пришла из театра, то поначалу рассердилась.

      – Альбина, как тебе не стыдно, что за чепуха! И почему девочки должны у тебя ночевать? У тебя что, нет никого повзрослее на примете?

      Но мы с Мотькой так пристали к маме, что она в конце концов махнула рукой.

      – Бог с вами, делайте что хотите. Только одно условие – возьмите с собой Лорда. А иначе я вас не пущу.

      Альбина терпеть не может животных, и я подозреваю, что мама это сказала нарочно; но, как ни странно, Альбина тут же согласилась.

      – Ну, конечно, пусть, может, он побоится собаки…

      – Кто? – спросила мама.

      – Дух, кто же еще, – пожала плечами Альбина.

      – Аля, а это не плод твоего воображения?

      – Тата, если ты мне не веришь, то давайте все вместе пойдем.

      – А в котором часу он является, твой дух?

      – Вчера это было в начале первого.

      – То есть, как и положено духу, после полуночи.

      – В двенадцать часов по ночам из гроба встает композитор! – пропела я.

      – Ася! – одернула меня мама, но я видела, что в глазах у нее пляшут чертики.

      – А что? – сделала я невинные глаза. – Дедушка часто это поет в концертах: «В двенадцать часов по ночам из гроба встает император».

      Короче, без четверти двенадцать мы все, и даже тетя Липа, отправились в квартиру Альбины. Там мы расселись в гостиной, а дверь в кабинет, где стоял рояль, была распахнута настежь. Мама, усталая после спектакля, примостилась в большом кресле, завернувшись в теплую шаль. Тетя Липа села на стул, мы с Мотькой пристроились на диване, а Альбина, ломая руки, бегала