Квантовая формула любви. Как силой сознания сохранить жизнь. Линн Лаубер

лена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

      Данная книга – это художественное произведение. Все персонажи, имена, названия мест и события являются вымышленными. Любое совпадение с реальными событиями, местами либо с реальными людьми, ныне живыми или уже усопшими, совершенно случайно

      Глава I

      Наука не способна окончательно раскрыть тайну природы.

      И это потому, что при последнем анализе выясняется, что мы сами – часть этой тайны.

Макс Планк

      Уборщик, насвистывая, орудовал старомодной веревочной шваброй и, толкая ее перед собой, продвигался по тихому холлу местной общеобразовательной школы, ранее общинного колледжа. Это был стройный мужчина лет за 60, родом с запада Ямайки, где было нелегко трудоустроиться. Поэтому, в отличие от очень многих остальных членов своей семьи, он был чрезвычайно рад стабильной работе. Во время уборки он мечтал о Голубых горах в туманной дымке, рядом с которыми родился.

      За окном – Сан-Франциско и еще один цветущий апрель – безоблачный, теплый, утопающий в молодой зелени. Вахтер миновал административные помещения, откуда раздавалось тихое, озабоченное клацанье компьютерных клавиш; затем прошел через пустой вестибюль с длинными рядами шкафов с застекленными витринами, где были выставлены многочисленные школьные трофеи, которые ученики завоевали за 50 лет существования учебного заведения. Больше всего было футбольных и баскетбольных наград. В остальных витринах были выставлены фотографии учащихся и факультета, которого уже не было. Там висели снимки, начиная от сделанных на «Кодаке» в 60-е годы ярких моментальных фото крашеных блондинок, одетых в красную форму группы поддержки, с волосами желтоватого оттенка и розовыми губами, и до цифровых фотографий, напечатанных на бумаге с прожилками. Казалось, что здесь, в этих витринах, были представлены все стили второй половины столетия – западный стиль кантри, хиппи, панк-рок, стиль го́тов и множество промежуточных вариантов.

      Из сотен выставленных в стеклянных витринах снимков отчетливо выделялось несколько лиц. У одной из выпускниц 1969 года была такая огромная прическа в стиле афро, что она не помещалась в рамку. А юный блондин из 70-х был один в один точная копия Джона Денвера[1] с остриженной полукругом копной волос и очками, как у бабульки. С более позднего фото смотрел молодой человек со свежим цветом красивого и чувственного лица, выпирающими скулами, с пирсингом в носу; длинные пряди его кудрявых волос были заправлены за уши. Рядом висел снимок с изображением того же лица, но с более напряженным выражением, а юноша был уже без пирсинга, и стрижка короче. Перед этими фотографиями останавливался не один посетитель, подолгу разглядывая обоих молодых людей – единственных однояйцевых близнецов в выпускном классе 2005 года.

      Продолжая работать, уборщик прошел мимо кабинетов естественных наук на втором этаже. В первом «динозавр» от учителей мистер Хэдли – обладатель очков в черной оправе с толстыми стеклами и монотонного голоса – усыплял очередной класс рассказами об эпохе плейстоцена. Большинство учеников дремали, положив руки и головы на парты, другие держали мобильники на коленях и втихаря посылали СМС-сообщения.

      В следующей классной комнате молодая новенькая учительница, подтянутая южанка лет двадцати с небольшим, пыталась унять шумных старшеклассников, объясняя им особенности перекрестного опыления. На доске были вывешены схемы с изображением тычинки и пестика, но на них никто не обращал внимания. Несколько сидевших у двери учеников поглощали завтраки из закусочных быстрого питания. Один поливал сиропом блинчики, сложенные друг на друга в пенопластовом контейнере. Непрерывно жужжали и трезвонили мобильники.

      А в последнем кабинете все было иначе. Казалось, что здесь остановилось время. В углу в горелке Бунзена подрагивало пламя. На стене висело детальное изображение строения атома. А на потолке красовалась схема Солнечной системы. На классной доске была написана длинная, очень сложная формула. И единственное, что связывало обстановку кабинета с современностью, были поставленные в ряд у стены компьютеры, которыми сегодня никто не пользовался.

      Вместо этого с десяток учеников разных форм и размеров увлеченно внимали своему учителю Питеру Келлеру, сорокадвухлетнему мужчине с взъерошенными волосами цвета соли с перцем, светлыми зелено-голубыми глазами, в белой рубашке от вечернего костюма с засученными рукавами. Выглядел он несколько помятым и усталым, но от этого не казался менее энергичным. Его манеру поведения отличали живость и грациозность, словно у актера, он будто светился изнутри пламенным светом страсти.

      Ученики Келлера внимательно слушали его, пока он отмерял две унции воды и наливал ее в пустую банку из-под содовой. Установив банку в держателе, он аккуратно поднес ее к зажженной горелке Бунзена.

      Из года в год его вводный курс по физике пользовался среди учеников неизменной популярностью, составлялись даже списки желающих попасть на него в случае, если кто-то отсеется. Но такое случалось крайне редко. У Келлера была репутация