Кусково и Останкино. Отсутствует

наших предков. После переноса столицы в Санкт-Петербург Москва все же осталась крупным культурным центром.

      Несмотря на утраченное первенство, древняя столица сберегла свою самостоятельность, выражавшуюся не только в особом жизненном укладе, но и в живописи, скульптуре, архитектуре, театральном искусстве.

      Художественное богатство Москвы накапливалось в течение многих веков. Значительная часть ее сохранившихся архитектурных ансамблей относится к Средневековью, когда усадебное строительство ограничивалось созданием монастырских комплексов. В послепетровские времена лучшие русские и приезжие архитекторы, работавшие, как правило, в двух столицах, лишь в исключительных случаях готовили проекты загородных резиденций. В большинстве случаев исполнением этих проектов занимались местные крепостные зодчие и строители.

      Крепостные мастера, строившие усадьбы, часто привносили собственную трактовку в чужеземную архитектуру, создавая неповторимый облик дворянских усадеб. Свободная трактовка европейских стилей придавала сооружениям весьма оригинальный, истинно русский характер.

      В архитектуре подмосковных имений прослеживается ее тесная связь с природой, выражающаяся в лиричности, ясности композиционных построений, гармоничном сочетании отдельных элементов, лаконичности образного языка. Обладая всеми достоинствами классической архитектуры, она восприняла от народного зодчества полнокровность, простоту и красочность.

      Современный вид усадьбы Кусково

      В XVIII веке русское дворянство активно переселяется в загородные усадьбы. Изначально имевшие чисто хозяйственное значение, в блистательную Екатерининскую эпоху усадьбы превращаются в дома для праздников и увеселений и постепенно обретают статус культурных центров. Среди множества подмосковных поместий особое место занимали владения графов Шереметевых – Кусково и Останкино.

      Во второй половине XIX века «прогрессивно мыслящая» городская интеллигенция относила дворянские поместья к «постыдными пережиткам помещичьего прошлого России». Писатели-вольнодумцы называли их «…виллами для отдыха среди природы для культурного, высокоразвитого, но умственно пресыщенного эгоиста». В первую очередь такие дома предназначались для приемов и праздников. Получение дохода от обширного хозяйства стояло на втором месте. Иногда поместья являлись одновременно уединенным замком и охотничьим домиком, но чаще всего они действительно были местом приятного времяпровождения. Появление на московской земле усадеб в духе итальянских вилл связано с неоантичной или неовозрожденческой модой, пришедшей в Россию с небольшим опозданием.

      Эпоха Позднего Ренессанса считается периодом проявления индивидуализма, временем раскрепощения человека, освобождения его от религиозных догм, долго сковывавших сознание людей в эпоху Средневековья. В XVI–XVII веках итальянские аристократы строили виллы исключительно для себя, своей семьи и близких друзей. Великолепная архитектура этих уникальных «заповедников искусства» должна была радовать только взор хозяев, но не случайных людей. Стремление к одиночеству и уединенности можно ощутить и в русской усадебной архитектуре. Например, одна из деталей роскошного дома барона Штиглица сохранила орнамент с характерным латинским изречением: «Никогда я не бываю так мало одинок, как тогда, когда меня оставляют другие».

      Обособленность и уединенность богатой русской усадьбы, располагавшие к мечтательности и меланхолии, замечаются даже в ее плане. Усадьбы, как правило, размещались по обе стороны тракта или большой колесной дороги, разделявшей комплекс на два неравнозначных участка (дом с садом и службы) и соединявшей усадьбу со всей округой лишь по необходимости.

      Уже в послепетровское время в среде аристократической молодежи модно было страдать благородной меланхолией, разочарованием и скепсисом. И в то же время многие богатые и именитые молодые люди XVIII века страстно желали прожить жизнь красиво, в роскоши и веселии. Именно так описывал свое настроение юный Пушкин в письме к князю Юсупову.

      Обладатели огромных состояний могли позволить себе благородную праздность и утонченность чувств, столь почитавшиеся французской культурой. Богатый русский аристократ XVIII столетия проводил в Париже времени не меньше, чем на родине. Частые поездки в Европу становились обычным явлением, а подражание чужой культуре признавалось хорошим тоном. Создание домов для празднеств и развлечений, коими были и Кусково, и Останкино, стало одной из форм новой светской жизни. Огромные поместья с лесами, озерами, парками, великолепными дворцами возникали из потребности в пышных торжествах и приемах.

      Останкинский дворец

      Колоссальные в художественном смысле виллы в римских предместьях – такие, как Боргезе, Эсте, Фарнезе, – стоили их хозяевам огромных денег. Их оформлением занимались великие мастера, создававшие бесценные произведения искусства. Из Италии мода на роскошные виллы проникла в другие страны, прежде всего во Францию, где были построены Трианон, Эрмитаж и Сан-Суси. Позднее, равные по красоте и убранству,