Трудный возраст века. Игорь Караулов

ет – с самого конца 2012 года по февраль 2016 года. После разгона известинского отдела мнений, «команды Бориса Межуева», я стал писать примерно в том же формате для АПН, и это продолжалось еще три года, до середины 2019 года. Людей в возрасте от 13 до 19 лет называют «тинейджерами», по-нашему – подростками, стало быть, время действия книги можно определить как «подростковые годы двадцать первого века».

      Если собрать все написанные за эти годы колонки, то из них можно было бы составить весьма толстый том. В то же время книга, предлагаемая вашему вниманию, довольно компактна. Причина понятна: не все, что публиковалось в периодике, имеет смысл включать в книгу. Что-то утратило актуальность, что-то чересчур мелковато, что-то было бы уже непонятно читателю без подробных примечаний.

      В своей работе колумнисту случается писать на самые разные темы: какие-то из них волнуют его лично, какие-то необходимо отработать, поскольку они у всех на слуху, а какие-то очень просит осветить главред. Поэтому, оглядываясь назад, я иногда удивляюсь: о чем мне только не доводилось писать! Очередная речь национального лидера, итоги выборов в России и других странах, митинги оппозиции, теракты, этнические погромы, авиакатастрофы, крупные ДТП и даже падение метеорита. Вся эта текучка поначалу сочиняется за милую душу, но достаточно скоро желание высказываться на подобные темы притупляется. В самом деле, за одной эпохальной речью следует другая, столь же бессмысленная, митинги оппозиции всегда проходят одинаково и никогда ни к чему не приводят, а по поводу взрывов, лесных пожаров, эпидемий и иных форс-мажорных обстоятельств трудно удержаться от соблазна давать одни и те же ценные советы, одинаково дилетантские и малоисполнимые.

      Если в начале десятых годов центральной темой общественной жизни были уличные протесты, то годы, отраженные в книге, объединяет другая тема или, вернее, пучок родственных тем. Это украинский Майдан и все, что стало его следствием: присоединение Крыма, борьба за Новороссию, западные санкции. Например, в 2014 году я писал, кажется, почти исключительно об этом. Этот главный сюжет эпохи, разумеется, обнаруживает себя то в одном, то в другом эпизоде сборника, однако от основного массива текстов этой тематики пришлось отказаться. Сегодня они, скорее, могли бы служить материалом для исследователя радужных надежд, идейных метаний и горьких разочарований того времени.

      Что же в результате осталось? Прежде всего, это статьи о литературе – области, которая мне известна лучше всего. К ним примыкают тексты, посвященные культуре и в первую очередь ее наиболее политизированной части – актуальному искусству (Pussy Riot, Павленский, Гельман). Я никогда специально не стремился писать о кино, но кое-что и в этой сфере никак нельзя было обойти вниманием – так, в разное время я написал целых три колонки про сериал «Игра престолов».

      Разговор о литературе – это прежде всего разговор о личностях, ее создающих. Моими героями в эти годы становились и классики, такие как Бродский, Евтушенко, Пастернак, и современники – например, литераторы Дмитрий Быков, Алексей Улюкаев и даже рэпер Оксимирон. Поэтому в сборник естественным образом вошли и другие очерки биографического характера, посвященные таким фигурам, как Леонид Брежнев и Аллан Чумак, Фидель Кастро и Виктор Анпилов.

      Завершившуюся эпоху можно воспринимать по-разному. Одним она кажется вереницей бурных и неожиданных событий, другим – тягучим временем застоя. В этой книге я попытался дать ее портрет глазами взвешенного, но неравнодушного наблюдателя.

      Пустяковые люди

      В издательстве «Алгоритм» вышла книга Надежды Толоконниковой «Pussy Riot. Что это было?». С ней какая-то запутанная история, хотя бесконечная путаница – обычное дело в жизни прославленного женского коллектива. «Что это было?» – вероятно, спрашивает и сама Толоконникова, которая в отличие от Чернышевского и Гитлера никаких книг в тюрьме не писала. Выходит так, что книжка возникла неизвестным природе способом и издана без согласия «автора». У издательства то ли шли, то ли не шли какие-то переговоры с вездесущими адвокатами (теперь уже бывшими), но и от них никакого разрешения не поступало. Теперь «Алгоритм» извиняется, но об изъятии книги из продажи вроде бы речи нет. Помчится ли по пригоркам собачья свадьба исков и разбирательств или же стороны договорятся полюбовно, не так уж и важно. Это лишь один из эпизодов, показывающих, что проект Pussy Riot уверенно входит в свою последнюю фазу: извлечение и подсчет барышей. Все меньше говорится о высоких идеях, о борьбе с мракобесием. Все глуше звучат призывы к освобождению осужденных. Все чаще мелькают цифирки и валютные единицы: доллары, фунты, евро. Вокруг бухгалтерии начинается мелкая возня и грызня. Как говорила дама в одной редакции: «Для меня главное – (пауза и дальше торжественно) Сумма Прописью!»

      Идейным защитникам панк-группы нынче неуютно, они тоже спрашивают себя: что это было? Мне обидно за умных и образованных людей, увязших в этой кампании. Мне хочется им сказать: ваш грех не в том, что вы не любите РПЦ, ее патриарха или русский народ с его грубоватой верой. Может быть, все это любить и не нужно. Ваш настоящий грех вот в чем: вы стали слишком сильно увлекаться пустяковыми людьми. Понять это увлечение можно: пустяк плакатен и однозначен. Пустяк бросается