Три грации на обочине. Лариса Соболева

покивала головой:

      – Платье. Цвет мальвы. Спасибо.

      Холодновато приняла подарок, впрочем, жена ровно относится не только к подаркам, ко всему на свете, словно она потеряла интерес к жизни.

      – Ты не примеришь? – спросил Ролан.

      – Позже, – улыбнулась Тамара. – Сначала кормежка изголодавшегося в командировке мужа.

      Чем она могла порадовать его на завтрак? Взглянув на поставленную перед ним тарелку пшенной каши с тыквой, Ролан почесал в затылке, улыбаясь и сдвинув брови домиком.

      – Извини, – развела руками жена, – я ждала тебя только через два дня. Вот масло, сыр, салатик. Колбасы нет, не покупаю в твое отсутствие.

      Вздохнув, он взялся за ложку, но тут сзади его обхватила за шею дочь с воплем безумного счастья:

      – Папуля! Спасибо! Как я тебя люблю! Очень-очень-очень…

      – Чем вызван приступ любви у нашей дочери? – поинтересовалась Тамара все той же ровной и бесстрастной интонацией.

      – Смотри! – Анечка повертела смартфоном. – Новенький! Самый-самый! Все умрут от зависти.

      Она плюхнулась на стул, отодвинула тарелку с кашей, стала намазывать масло на тостер, посылая родному папе счастливые улыбки. Мама не разделила ее счастья, подперла скулу ладонью и смотрела по очереди то на дочь, то на мужа. Они похожи, кроме бровей – брови мамины. Аня не унаследовала от Тамары изящной фигуры, вес превысил норму, округлости девочку не портили, напротив, она очаровашка, эдакий образец эпохи Возрождения… И вдруг Тамара заметила на личике дочери необычную яркость, подавшись вперед, присмотрелась – ошибки быть не могло, мама пришла в ярость:

      – Это что такое?.. О, боже, косметика! Ха! Нет, посмотри на нее, – толкнула мужа в бок Тамара, – ресницы, губы… даже румяна!

      – Я совсем чуть-чуть, – потупила глазки дочь.

      – Сейчас же умойся! – рявкнула Тамара.

      – У нас в классе все красятся, – начала акт сопротивления Аня.

      – А ты не будешь до восемнадцати лет.

      – Па, ну скажи ей…

      – Разумеется – па! Чуть что – па! На этот раз папе лучше помолчать, я не позволю тебе выйти из дома раскрашенной, как матрешка. Встала и пошла в ванную! Я кому сказала!

      Не спуская с отца глаз, Аня медленно поднялась со стула, но папа не вступился, он уткнулся в тарелку. Девочка, пыхнув, отправилась умываться, едва не свалив стул и намеренно топая, как слоненок, тем самым выражая протест.

      – Дожили, – заворчала Тамара, – не успела от горшка попку оторвать, а уже показывает свое фе!

      Ролан всегда смягчал недоразумения между женой и дочерью, конфликтов как таковых раньше не было, но вот началось. Накрыв своей ладонь жены, он выступил в роли миротворца:

      – Ты слишком строга. Ну, правда, Тамарочка, времена меняются, темпы ускоряются, дети взрослеют раньше…

      – Вот этого не надо! – высвободив руку, резко бросила она. – Наша дочь и так старше четырнадцати выглядит…

      – Пышечки в юном возрасте всегда выглядят старше, – вставил он, считавший