Симфония чуда. Анатолий Суслов

v>Что на обочине – раздавлена! – лежит.

      И что за невидаль – горсть пыли или мрака.

      Одно лишь ясно: ей вовек не жить!

      Смотрю вокруг, листая судьбы, лица.

      Как много значат уголки молчащих губ!

      А жизнь колёсами вращает – колесница!

      А я надеюсь всё, что сам себе не лгу.

      Здесь автор без обиняков демонстрирует своё творческое кредо. Во-первых, он сразу даёт понять, что не сторонник модных поветрий без метафорического письма. Метафора была, есть и будет главным поэтическим средством. И Суслов демонстрирует, как не спекулятивно можно ею пользоваться, придавая поэтическому тексту предельный эмоциональный накал. Во-вторых, здесь мы видим образ автора или лирического героя без капли ретуши. Пред нами натура рефлексируюшая, лишённая манерности и салонности, пытающаяся, прежде всего, дойти до сути самого себя, а потом уже всего, что окружает.

      Вторая часть – «Первозданная тишина» – это законченный цикл стихов, где читатель вместе с автором весь превращается в слух. Здесь природная музыкальность автора проявляется в полной мере:

      Снега падают молча, наполняя округу молчаньем.

      Дышит дождь, в нём мелодия жизни поёт.

      Если вслушаться – голоса, голоса отвечают

      На волненье, желание слиться твоё.

      Бело-чёрной зимой и зелёно-кудрявой весною

      Мир распахнут навстречу, желает и ждёт.

      Не противься входить, широко ли, тесно́ ли,

      В мир, который поёт, даже молча поёт.

      В этих строках Суслов играет с ритмом, выявляет через прихотливый паузник звучащую суть слова, подстраивает поэтическую технику под максимально точное изображение той картины, что он хочет передать. Владение тоническим стихом, понимание его органичности – свойство не такое уже частое для современных поэтов. Анатолий Суслов владеет им в полной мере.

      В каждой части этой книги есть изюминки, по которым мы лучше осознаём огромный объём и таланта автора, и тем, которые его интересуют.

      Отрадно, что он не замыкается только в своих личных переживаниях, хотя они многообразны и чувственно широки. Его волнуют все аспекты духовной жизни человека как такового, он не помещает себя в башню из слоновой кости, он открыт всем ветрам, но не позволяет им себя носить из стороны в сторону, он анализирует их и высказывается по их поводу. Вот начало стихотворения «Монолог Бродскому»:

      Твой взгляд был строг и безусловен,

      А я – экзамена не сдавший ученик.

      Твой взгляд бескомпромиссен стал в основе,

      И весь кураж, что был во мне, вдруг сник.

      Пусть в прошлом всё: империя, держава,

      Но есть страна, и я в ней – гражданин.

      Пусть гвоздь судьбы, хоть криво, ржаво,

      Хоть в лад прошит, – пробит я им.

      А твой поэта взгляд суровый,

      И эта мысль, трагичная до бездн, —

      В ней зов небес и пыль земных покровов,

      В ней маски мантий, хороводы звёзд.

      Мне представляется, что этот диалог, который намечает автор между разными поэтическими мирами, сейчас для русской поэзии необходим, и то, что он нащупал, может стать концептуально необходимым и расставить все точки на поэтическими «i».

      Казалось бы, после Тютчева и Фета в части описания в стихах русской природы сказать больше нечего. Но Суслов умудряется и тут дерзнуть, дать своё представление о том, как в современных условиях развития словесности сделать эту тему актуальной. Его пантеизм связан с тем, что он не воспринимает природу как нечто застывшее и в этой статичности совершенное. Ему важно увидеть в природе то, что никто не видел до него, домыслить, домечтать, за счёт фантазии сделать объём человеческого взгляда безграничным.

      Рутины нет за облаками —

      То луч, то ветер, то поток,

      То солнце с жгучими слезами,

      То звёзд вечерней страсти ток…

      Там тайны бытия и славы

      Сил изначальной правоты,

      Там всеприятия держава,

      Где всякий свят, где свят и ты,

      Частица малая, пусть – атом!

      Пусть меньше этого, ты – квант!

      Но ты велик там, где с раскатом

      Звучит вселенский хор-орган!..

      Конечно, в книге Суслова есть много и другого. Есть посвящения, есть элементы игры, есть философские углубления в те сферы, где уже никто не может высказаться однозначно или выработать итоговое мнение. Его голос полифоничен, он легко принимает подголоски, а его мелодический тематизм таит в себе не один мотив, а множество, готовых звучать как по отдельности, так и в счастливом хоре.

      Максим Замшев,

      Главный редактор «Литературной газеты», первый заместитель председателя МГО Союза писателей России, член Совета