Капитан Темпеста. Город Прокаженного короля (сборник). Эмилио Сальгари

, которым так любят угощать христиан эти магометанские псы, честное слово! Теперь если они возьмут Фамагусту, то им, кроме шкуры, нечего будет содрать с меня.

      – Не возьмут, капитан, будьте покойны!

      – Вы думаете, синьор Перпиньяно?

      – Уверен в этом. С тех пор как к нам присоединились эти славяне, нечего опасаться за Фамагусту. Венецианская республика умеет выбирать солдат.

      – Ну, это все-таки не поляки.

      – Капитан, прошу вас не оскорблять далматских солдат.

      – Я и не думаю их оскорблять, несмотря на то что ваше отношение к нашим солдатам не из лучших…

      Слова поляка были прерваны раздавшимся возле обоих игроков угрожающим гулом голосов и бряцаньем оружия.

      – Ну, уж и вспыхнули, как солома! – поспешил он воскликнуть совсем другим тоном и с деланною улыбкою. – Напрасно, друзья мои! Вы должны знать, что я охотник пошутить. Ведь уже четыре месяца, как мы с вами, мои храбрецы, имеем удовольствие биться рядом против этих неверных псов, которые спят и видят, как бы добраться до нашей шкуры, и я не раз имел случай убедиться в вашем мужестве… Но вот что, синьор Перпиньяно, если желаете, я все-таки не прочь начать с вами новую партию. Может быть, и отыграюсь, а если и нет, куда уж не шли мои последние двадцать цехинов! А об этих проклятых турках нечего и поминать. Не видим их пока – и отлично.

      В это мгновение, как бы в ответ поляку, грянул пушечный выстрел.

      – Ах вы, головорезы! – вскричал словоохотливый Лащинский, стукнув кулаком себе по колену. – Даже и ночью не дают покоя!.. Ну да ладно, авось еще успеем проиграть или выиграть десяток цехинов, не правда ли, синьор Перпиньяно?

      – Если желаете, попытаемся, синьор Лащинский.

      – Смешайте кости, и начнем.

      – Девять! – воскликнул Перпиньяно, выбросив костяные кубики на скамейку, служившую игрокам вместо стола.

      – Три!

      – Одиннадцать!

      – Шесть!

      – Зара!

      Только раздавшееся в стороне чье-то сдержанное хихиканье заставило злополучного поляка с трудом подавить готовое сорваться с его языка проклятие.

      – Клянусь бородой Магомета! – громко сказал он, бросая на скамью рядом с кубиками два цехина. – Наверное, вы, синьор Перпиньяно, заключили с дьяволом какой-нибудь договор.

      – И не думал. Я слишком добрый христианин для этого.

      – Ну, значит, вы научились какой-нибудь уловке, и я готов прозакладывать свою голову против турецкой бороды, что вы заимствовали эту уловку у капитана Темпеста[1]. Ведь вы играете с ним?

      – Да, я часто играю с этим храбрым дворянином, но он меня никаким уловкам не учил, да я и не просил его об этом.

      – С этим «дворянином»?.. Гм! – с некоторой, едкостью произнес Лащинский.

      – Разве вы не считаете его дворянином?

      – Я-то?.. Гм! Кто же его знает?

      – Во всяком случае, нельзя не признать его очень хорошо воспитанным и вдобавок изумительно храбрым юношей.

      – Юношей?!

      – Что вы хотите сказать, капитан? Я никак не пойму ваших восклицаний.

      – А действительно ли это юноша?

      – Почему же не юноша, когда ему всего, дай Бог, двадцать лет от роду? Не стариком же вы его назовете?

      – Ну, я вижу, вы не хотите понять меня, да это и не важно. Оставим капитана Темпесту в стороне с этими треклятыми турками и будем продолжать игру…

      Описанная сцена происходила в обширной палатке, вроде тех, какими в наше время обыкновенно пользуются странствующие скоморохи. Палатка эта принадлежала одному старику маркитанту и одновременно служила местом для отдыха солдат и винным складом, судя по множеству тюфяков, винных бочонков и бутылок, всюду разбросанных в беспорядке. Посередине палатки стояла не особенно опрятная скамья, заменявшая игрокам стол.

      Сами игроки сидели на табуретках под муранскою лампой, подвешенной к среднему бруску палатки, а по сторонам живописными группами расположились человек пятнадцать наемных солдат, набранных Венецианской республикой в своей далматской колонии для защиты ее восточных владений, которым постоянно угрожали беспокойные турки.

      Капитан Лащинский был человек высокий и плотный, с мускулистыми руками, жесткой, как щетина, гривой рыжеватых волос, громадными редкими усами, напоминающими усы моржа, маленькими острыми глазами и красным носом, обличавшим в нем исправного пьяницу.

      В чертах его лица, в движениях и в манере говорить – словом, во всем сказывался типичный искатель приключений и профессиональный рубака.

      Что же касается его партнера, лейтенанта Перпиньяно, то он был совершенной его противоположностью, да и моложе этого поляка, которому могло быть уже лет сорок. Чистокровный венецианец, Перпиньяно отличался высоким ростом, сухощавым, гибким и крепким станом, красивым бледным лицом со смуглым отливом, черными волосами и темными, блестящими глазами.

      В то время как первый

1

Темпеста по-итальянски значит «ураган» или «буря».