Мария Луговая. С характером. Мария Луговая

тоже немного задевали восторги публики, ведь и до «Рыжей» хватало достойных работ.

      Наверное, «вдруг» ничего не бывает. И я не хотела бы, чтобы работа в «Мурке» обнулила то, что делала до и после. Для меня ведь этот сериал уже в прошлом. Съемки проходили два с лишним года назад – осенью 2014-го и в начале зимы 2015-го, и после этого я сыграла несколько ролей, на мой взгляд, не менее интересных, чем Маруся Климова. Стараюсь расти, учиться чему-то новому. А у нас любят налепить ярлык на артиста – все, теперь он будет только таким!

      Я знаю, что некоторые ругали мою Мурку и вообще наш фильм, но отзывы не читала. Меня этому научили давно, когда еще работала в Питере в Александринском театре. В коридоре был специальный стенд, на который вешали вырезки из газет. Однажды выпустили новый спектакль, и я стала просматривать прессу. Мимо проходил замечательный Виктор Федорович Смирнов, народный артист России. Посмотрел на меня и сказал: «Машунь, дам тебе один совет – никогда ничего не читай! Ты и без критиков знаешь, где сыграла хорошо, а где не очень. Прочитаешь ругательную статью и будешь переживать, а ведь тебе еще работать в этом спектакле». Я взяла это на вооружение. Сначала, конечно, расстраивалась, когда читала рецензии. Ты же всегда стараешься, выкладываешься по максимуму, а потом какой-нибудь «знаток» смотрит твою работу и говорит: «Да какая это Мурка?!» Хотя кто знает, какой она была? О Мурке почти ничего не известно. Это скорее фольклорный персонаж.

      Для некоторых почему-то стало неожиданностью, что я сыграла эту роль, хотя в моей актерской биографии это не первая женщина с характером. Например Гедда Габлер в драме Ибсена (постановка Камы Гинкаса), за которую даже номинировали на «Золотую маску». Или Бьянка в шекспировском «Укрощении строптивой». Она всем представляется ангелом, а на поверку оказывается той еще штучкой! В «Александринке» играла практически только отрицательных персонажей. В кино чаще поручали лирических героинь, видимо, в силу внешних данных, хотя голос выдавал с детства – он у меня достаточно низкий.

      Играть на контрасте внешних и внутренних данных всегда интересно. Внешность вообще обманчива. Смотришь на какую-нибудь кошечку – такая милая, а она как укусит за ногу! Недавно подумала, что сюжет «Мурки» чем-то напоминает историю киплинговского Рикки-Тикки-Тави, маленького и храброго мангуста, сражавшегося с ядовитыми змеями. Маленький-то он маленький, но лучше его не злить! Мне тоже присущи определенная смелость и склонность к риску, как и Мурке.

      Само решение поступать в театральный вуз было большой авантюрой с моей стороны. В Петербурге, где родилась и выросла, всего одна академия театрального искусства, конкурс огромный. А у нашей семьи не было связей в театральном мире, и отпускать дочь в столицу, где выбор творческих вузов намного больше, мама побоялась. Сказала: «Вот если в первый раз не поступишь, тогда на следующий год поедешь в Москву».

      Я была отличницей, школу окончила с золотой медалью и, по всеобщему мнению, могла выбрать более основательную профессию. Тем более что должна была сдать всего два экзамена для поступления в вуз. Но я уже с девятого класса занималась в Театре юношеского творчества (ТЮТ) и мечтала стать актрисой. Мама к моему решению отнеслась философски. Впоследствии призналась: «С тобой было бесполезно спорить. Ведь если ты что-то решила, уже не свернешь с избранного пути».

      При этом я была беспроблемной девочкой, со мной всегда можно было договориться. Мы с сестрой Викой, она старше на два с половиной года, старались не огорчать маму. Она растила нас практически одна. Родители разошлись, когда мне было семь, а Вике, соответственно, девять. Они у нас философы. Папа – профессор, мама – доцент и, по-моему, единственный в России специалист по философии танца. Она ее преподает в Академии русского балета имени Вагановой. Мама с ее сестрой Ниной занимались танцем с детства, и эта любовь осталась на всю жизнь, просто проявилась по-разному. Моя тетя – хореограф, живет в Великих Луках, где у нее своя любительская балетная школа для взрослых.

      Мы с Викой танцевали лет с трех, наверное. Она пробовала поступить в Вагановское, когда подросла. Не прошла, и семья очень переживала. Меня уже не пытались туда отдать. Мама пожалела младшую дочку, решила, что слишком маленькая и худенькая. Я все детство ходила в танцевальную студию и параллельно окончила музыкальную школу по классу скрипки. Кстати, именно преподаватель танцев однажды сказала: «Маша, тебе надо поступать в театральный институт, ты будешь артисткой!» Я прислушалась к ее словам и решила начать с Театра юношеского творчества. Сама нашла в справочнике адрес и телефон, подготовилась к конкурсу. Он был почти таким же серьезным, как в вуз.

      Вика после школы поступила на факультет тележурналистики Санкт-Петербургского университета кино и телевидения. Но когда я собралась в театральную академию, заявила, что тоже хочет стать актрисой. Я разозлилась: что за дела?! Это же МОЯ мечта! Даже записалась в другую десятку. На творческом конкурсе абитуриентов разбивают на группы. Нас с Викой быстро вычислили, не только по фамилии – мы очень похожи. Пришлось смириться с тем, что сестра решила связать свою жизнь с театром.

      Мне повезло, я поступила с первого раза, а Вика – нет. Она продолжила учиться на журналистку, но на следующий