Сказочный терем госпожи Перцовой. Нина Белова

вских окон открывался чудный вид на Кремль, Москву-реку, Болотный остров с возводившимися там красными корпусами кондитерской фабрики «Эйнемъ» и флотилией легких судов Императорского яхт-клуба, пришвартованных у пирса.

      Перцов вошел в зал и замер в восхищении.

      – Как вам удалось найти такой прекрасный участок под постройку дома? – поинтересовался он у хозяина.

      – Не поверите, но еще недавно на Пречистенской набережной почти не было жилой застройки. Излучину реки занимали лишь всякие мелкие производства, например склад леса мебельной фирмы «Август Тонет».

      – И это в таком-то месте? На берегу, близ Кремля, храма Христа Спасителя и шумного водопада Бабьегородской плотины?! Признаться, я вам даже немного завидую.

      – То-то, – засмеялся довольный Цветков, а затем, хитро прищурившись, сказал: – Есть один непроданный пока кусочек по соседству. Пообещаете построить дом в русском стиле – так и быть, укажу.

      Заинтригованный Перцов поспешил уверить, что ничего не имеет против идеи коллекционера. Иван Евменьевич поведал: все участки по Пречистенской набережной от его дома до площади под храмом Христа Спасителя принадлежали некоему господину Ушакову. Почти все он выгодно сбыл, остался последний, на который положил глаз владелец московской скоропечатни Александр Левенсон. Но покупатель и продавец спорят из-за цены, которую при желании можно перебить.

      Петр Николаевич тут же бросился к Ушакову. Тот объявил, что хочет за землю семьдесят тысяч. Инженер, не торгуясь, согласился, и уже на следующий день сделку оформили под видом купчей на Зинаиду Алексеевну Перцову, урожденную Повалишину. Записывать недвижимость на имя жены у деловых людей было заведено на случай внезапного банкротства, чтобы семейство не пошло по миру.

      На приобретенном участке Перцов задумал возвести доходный дом, который станет пристанищем для людей творческих, художников в том числе: им хозяин намеревался сдавать студии под крышей за небольшую плату – деньги владельца интересовали меньше всего. Будущий особняк должен был иметь ярко выраженный московский колорит – ведь Первопрестольная с ее узорными церквами, пестрыми куполами колоколен, башнями и древними стенами издавна выделялась среди русских городов исключительным лицом. Да и уникальность места рядом с храмом Христа Спасителя и открытым видом на Кремль диктовала свои условия.

      Зимой 1906 года Перцов объявил конкурс на проект доходного дома в русском стиле, пригласив в жюри знатоков – в том числе художников Виктора Васнецова, Василия Сурикова, Василия Поленова, архитекторов Федора Шехтеля и Иллариона Иванова-Шица. Первую премию присудили Аполлинарию Васнецову, вторую – Сергею Малютину. Однако Петр Николаевич, за которым оставалось последнее слово, не согласился с мнением авторитетного жюри. Проект Васнецова показался ему шаблонным, а малютинский вообще не отвечал условиям конкурса.

      Расстроенный, в задумчивости перебирал он оставленные Малютиным первоначальные наброски и вдруг наткнулся на нечто необыкновенное – эскиз настоящего чудо-терема в сказочно-былинном стиле. Петр Николаевич был настолько пленен его оригинальностью, что немедленно принял к исполнению. «Лучшего нечего и желать!» – воскликнул он.

      Сергей Малютин к тому времени уже был знаменит талантливыми иллюстрациями к произведениям Пушкина, успешной работой в Русской частной опере Саввы Мамонтова и художественных мастерских княгини Тенишевой в Талашкине.

      Однажды живописец увидел в доме у Мамонтова набор японских кукол, выточенных из дерева и раскрашенных вручную. Он подумал, что токари талашкинской артели могли бы сделать ничуть не хуже – и даже лучше, если фигурки выточить пустотелыми, чтобы не просто выстраивались с убыванием по размеру, но и вкладывались одна в другую! Скорее всего идея пришла из сказки про Кощееву смерть, которая «прячется на конце иглы, игла в яйце, а яйцо в утке…» Так родилась русская матрешка.

      Перцов, завороженный талантом Малютина, посчитал, что только Сергей и способен воплотить в жизнь его мечту. Однако дело оказалось непростым: мешали старая постройка – невзрачный «трехэтажный ящик с небольшими оконными отверстиями» и треугольная форма земельного надела. Художник предложил не сносить «ящик», а нарастить четвертым мансардным этажом, по набережной пристроить четырехэтажный особняк, со стороны переулка – отлетный корпус, объединить весь ансамбль высокими разновеликими крышами, а стены и фронтоны покрыть майоликой. Перевести живописные фантазии в «земной» проект Малютину помогали архитектор Николай Жуков и инженер Борис Шнауберт.

      Будущий хозяин трудился на строительстве своего дома вместе со всеми. «Я лично входил в детали, – вспоминал Петр Николаевич, – целыми днями носясь по этажам и не оставляя без надзора ни одного места работы». Неутомимый Перцов ссорился с нерадивыми поставщиками, разбирался с обидчивым Малютиным, который ни с кем не мог ужиться, решал сложные инженерные вопросы – ведь его особняк должен соответствовать самым высоким требованиям современного комфорта.

      Теремок оснастили лифтами, телефоном, принудительной вентиляцией. Парадная лестница, квартиры и мастерские верхнего этажа были двухсветными.