Миниатюры. Евгений Лукин

га.

      Командор и Кибернетик бросились к танку. Чудовище их не преследовало. Оно шмякнуло Биолога о мягкую податливую почву и прикрепило за ногу к верхушке так и не обследованного растения.

      Когда Командор выскочил с бластером из танка, животное уже скрылось. Биолог покачивался вниз головой на десятиметровой высоте.

      Его сняли, втащили в танк и привели в чувство.

      – Что оно со мной делало? – слабым голосом спросил Биолог.

      – Подвесило на веточку, – сухо ответил Кибернетик. – На зиму запасалось.

      Танк с грохотом ломился сквозь джунгли, расчищая дорогу манипуляторами.

      – Может, мы заехали в заповедник? – предположил пришедший в себя Биолог.

      – Они обязаны были предупредить нас о заповедниках! – прорычал Командор.

      Ситуация складывалась в некотором роде уникальная. Объективно говоря, контакт с аборигенами уже состоялся. Была установлена двусторонняя телепатическая связь, и даже наметились какие-то дружеские отношения. Однако туземная система координат была настолько необычной, что астронавты никак не могли понять, где искать аборигенов, а те, в свою очередь, не могли уразуметь, где находится корабль.

      В числе прочих сведений местные жители сообщили, что крупных животных на планете нет.

      – А так ли уж они к нам расположены? – угрюмо сказал Командор. – Что если они нарочно морочат нам голову с координатами? Умолчали же насчет хищников?

      Танк впоролся в совершенно непроходимую чащу. Они взяли лазер и выжгли в ней просеку.

      – Есть идея, – сказал Биолог.

      – Слушаю вас, – заинтересовался Командор.

      – Это было маленькое животное.

      – То есть?!

      – Для них маленькое.

      – О господи!.. – содрогнулся Командор.

      Путь танку преградил глубокий ров. Они взяли бластер и направленным взрывом сбросили в этот ров кусок холма.

      – Если на то пошло, – вмешался Кибернетик, – у меня тоже есть идея. В достаточной мере безумная.

      – Давайте, – устало сказал Командор.

      – Никаких аборигенов на этой планете нет.

      Астронавты тревожно заглянули в глаза Кибернетику.

      – Позвольте… А где же они?

      – Они на той планете, с которой мы установили телепатическую связь.

      Выход из ущелья затыкала огромная каменная глыба. Они взяли деструктор и распылили ее.

      – Любим мы безумные идеи, – проворчал Командор. – А почему не предположить самое вероятное? Просто наш Связист не так их понял. Ладно! Доберемся – выясним.

      Танк налетел на земляной вал неизвестного происхождения и, прошибив его насквозь, подкатил к кораблю…

      – Ну, вы меня удивили, старики! – Связист отлепил присоски от бритого черепа и озадаченно помассировал темя. – Я абсолютно уверен в их искренности. Я же не с передатчиком, а с личностью общаюсь. Кстати, он, оказывается, тоже сельский житель. Вам, горожанам, этого не понять. Знаете, о чем мы с ним говорили? О высоких материях? Черта с два! О самом насущном. Например, он пожаловался, что на его делянке завелись какие-то вредные зверьки… ну, вроде наших грызунов. Портят посевы, проедают дырки в изгороди… А я рассказал ему аналогичную историю: у моего деда был сад, и когда к нему повадились воробьи, он подстрелил одного и повесил на дереве. И остальных как ветром сдуло! Представляете, эта мысль моему аборигену очень понравилась. Он поблагодарил за совет и сказал, что сейчас же пойдет и попробует… А что это вы на меня так странно смотрите?

      1981

      Евгений Лукин

      Аханьки

      Не так ахаешь, переахай снова!

В. И. Даль

      Я знал, что редакторы – враги рода человеческого, но не думал, что до такой степени. Крапивное семя! Недрогнувшей рукой они правят «ономнясь» на «опомнясь», а «помавал» на «помахал». Они свято убеждены, что «ужо» и «противу» суть грубые орфографические ошибки. Кстати, слово «суть» в их понимании может быть только существительным третьего склонения и ничем иным.

      А негодующие пометки на полях рукописи!

      «Почему герой говорит, что ещё не вечер? Ведь дело происходит глубокой ночью!»

      Но этот… Наверное, он и сам тайком пописывал. Известно же: кто никогда не был униженным и оскорблённым, не сможет толком ни унизить никого, ни оскорбить. Видно, и его в своё время изрядно повозили физией по опрометчиво расставленным запятым.

      Наша встреча состоялась в единственной комнатке новорождённого частного издательства – чуть ли не первого в Ленинграде. За окном тихо разваливался Советский Союз. Мой визави восседал в редакторском кресле и в скорбной задумчивости листал принесённую по его же просьбе рукопись.

      – Как же вы так? – устало посетовал он вдруг – и, болезненно морщась, зачитал: – «„Не может быть!“ – ахнула она».

      – И что? – не понял я.

      – Ахнуть означает сказать