Семь тысяч Я. Евгений Лукин

ое дышащее животное. – Лифтом?

      Он горько усмехнулся в ответ.

      – Лифтом… – повторил он. – Да разве такая зверюга в лифте поместится? В поводу вел. По ступенькам…

      Собственно, я уже тогда имел право арестовать его. Лошадь была не просто оседлана – на ней был чалдар… Что такое чалдар? Это, знаете, такая попона из металлических пластинок. Похищена в феврале прошлого года из энского исторического музея вместе с мелкокольчатой броней и доспехом типа «зерцало».

      – Удивляешься… – с удовлетворением отметил он. – Понимаю тебя.

      Он уже ничего не скрывал. Комнату перегораживало длинное кавалерийское копье, а к столу был прислонен меч, восстановленный недавно специалистами по крыжу XII века. Кроме него из экспозиции пропал еще, помнится, полный комплект боевых ножей.

      Я решил не засвечиваться раньше времени и, изобразив растерянность, присел на диван.

      – Значит, летим исправлять историю? – придав голосу легкую дрожь, спросил я.

      – Летим, – подтвердил он.

      – Рязань?

      – Калка! – Произнеся это, он выпрямился и сбросил домашний халат. От груди и плеч моего подопечного отскочили и брызнули врассыпную по комнате светлые блики. Его торс облегала сияющая мелкокольчатая броня, усиленная доспехом типа «зерцало». А вот и пропавшие ножички, все три: засапожный, поясной и подсайдашный…

      Услышав грозное слово «Калка», лошадь испуганно всхрапнула и вышибла копытом две паркетные шашки.

      И тут меня осенило, что у него ведь могут быть и сообщники…

      – Сними ты с себя это железо! – искусно делая вид, что нервничаю, сказал я. – Тебя ж там первый татарин срубит! Знаешь ведь поговорку: один в поле не воин!

      Крючок был заглочен с лету.

      – Один? – прищурившись, переспросил он. – А кто тебе сказал, что я там буду один? В поле?

      Уверен, что лицо недоумка вышло у меня на славу.

      – А кто второй?

      – Я.

      – Хм… А первый тогда кто?

      – Лошадь переступила с ноги на ногу и мотнула головой, как бы отгоняя мысль о предстоящем кошмаре.

      – Ну хорошо… – смилостивился он. – Сейчас объясню…

      И возложил длань на высокое седло, куда, по всей видимости, и была вмонтирована портативная машина времени марки «минихрон», украденная три года назад прямо из сейфа энской лаборатории.

      – Итак, я включаю, как ты уже догадался, устройство и перебрасываюсь вместе с лошадью во вторник 31 мая 1223 года. Провожу там весь день до вечера. К вечеру возвращаюсь. Отдыхаю, сплю, а назавтра… – Он сделал паузу, за время которой стал выше и стройнее. – А назавтра я снова включаю устройство и снова перебрасываюсь во вторник 31 мая 1223 года! Вместе с лошадью! То есть нас теперь там уже – сколько?

      – Ну, четверо, – сказал я. – С лошадьми…

      И осекся. Я понял, куда он клонит.

      – То же самое я делаю и послезавтра, и послепослезавтра! – Глаза его сверкали, голос гремел. – Семь тысяч дней подряд я перебрасываюсь туда вместе с лошадью и провожу там весь день до вечера. Я трачу на это без малого двадцать лет, но зато во вторник 31 мая 1223 года в окрестностях реки Калки возникает войско из семи тысяч всадников! И оно заходит татарам в тыл!..

      Весь в металле, словно памятник самому себе, он стоял посреди комнаты, чуть выдвинув вперед правую ногу, и в гладкой стали поножа отражалось мое опрокинутое лицо.

      «Брать! – тяжко ударила мысль. – Брать немедленно!..»

      Но тут он дернул за свисающий с потолка шнурок, на который я как-то не обратил внимания, и со свистом развернувшаяся сеть из витого капрона во мгновение ока спеленала меня по рукам и ногам.

      – Почему бы тебе не предъявить свое удостоверение? – мягко осведомился он. – Ты ведь из Группы Охраны Истории, не так ли?

      «Спокойствие! – скомандовал я себе. – Главное, не делать резких движений!.. Это витой капрон!»

      – Ты, видимо, хочешь сказать, – вкрадчиво продолжал он, – что мои семь тысяч будут слишком уж уязвимы? Что достаточно устранить меня сегодняшнего – и не будет уже ни меня завтрашнего, ни меня послезавтрашнего… Достаточно, короче, прервать цепочку – и все мое войско испарится на глазах у татар. Так?

      – Да, – хрипло сказал я. – Именно так…

      – Так вот, во время дела, – ликующе известил он, – я сегодняшний буду находиться в самом безопасном месте. Как и я завтрашний, как и я послезавтрашний… А вот последние будут первыми. То есть пойдут в первых рядах…

      – Между прочим, дом окружен, – угрюмо соврал я.

      Он тонко улыбнулся в ответ.

      – И окрестности Калки тоже?

      Мне нечего было на это сказать.

      На моих глазах он препоясался мечом и взял копье. Затем выпрямился и с княжеским высокомерием вздернул русую недавно отпущенную бородку. Я понял, что сейчас он изречет что-нибудь на прощанье. Что-нибудь историческое.

      – Татарское иго, – изрек он, – позорная